Пол Винсент - Свободен!

– Я попал в такую ситуацию, что никак не мог решить, что мне делать. – Я понимал, что говорю не слишком вразумительно, но по крайней мере моя речь звучала естественно-хаотично. – Пока я направлялся к месту встречи, я все время сомневался, правильно ли поступаю. Понимаете, это могло оказаться ловушкой. Вернее, как выяснилось, это и была ловушка. В общем, я припарковал машину и направился в сторону конструкций. Я уже видел их перед собой. Но не заметил ничего необычного. Наверное, я воображал, что там меня кто-то встретит или еще что-то. В общем, я приехал, ничего не произошло, и я вернулся домой.

– И все? – спросил он.

– И все.

Он долго смотрел на меня, и я чувствовал, что он купился на мою ложь.

– Ваша история не выглядит правдоподобной. Но вам не стоит слишком волноваться, – успокоил он. – Это странная земля. Мы привыкли получать фальшивые наводки, находить один слой правды под другим и иметь дело с разными напастями. Основой расследования является версия, что преступление имеет отношение к ЭТА. Я лично не верю, что дело в этом, но пока существует официальная версия, мы не станем слишком настойчиво дышать вам в затылок.

Я улыбнулся. Он не ответил на мою улыбку.

– Это было страшное убийство, сеньор Гонгола, – напомнил он.

– Да.

– Металлический штырь, на который ее насадили, очень толстый. Судя по уликам, прежде чем это сделать, убийца нанес ей удар в спину. Мы полагаем, она была убита на берегу, в нескольких метрах от того места, ее резали и били по спине. Они сделали дырку в ее теле, чтобы можно было надеть его на стальную конструкцию. Это было или убийство напоказ, или дело рук сумасшедшего.

– Боже, – произнес я, представляя всю картину.

– Паспорту вас с собой? – спросил инспектор.

– Нет.

– Вы должны сдать нам свой паспорт и не покидать страну, пока идет следствие. Привезите ваш паспорт в течение двадцати четырех часов.

Когда мы вышли из здания, моя мать поинтересовалась, что случилось.

– Ты отправишься в тюрьму, – сообщил я.

– О.

– Но возможно, нам удастся этого избежать.

– Слава богу, у меня есть ты, Сал.

– Да, – согласился я.

Мы вернулись домой и обнаружили, что Габриэль пакует чемоданы.

– Ты рылся в моих вещах? – спросила она.

– Нет. А что?

– Мой чемодан под кроватью, – сказала она.

– А что с ним?

– Кто-то в нем копался.

– Не я.

– Пропали некоторые фотографии.

– Правда? Какие фотографии?

– Всякие. Фотографии из моего прошлого.

– Сколько?

– Трудно сказать. Но многих не хватает. В основном они были сделаны, когда я жила с Алексом. Думаю, пропали все снимки с Алексом.

– Э, кажется, ты куда-то собираешься, – заметил я.

– Я возвращаюсь в Англию.

Из меня как будто выкачали всю энергию.

– Я побуду там какое-то время. Освежу мысли. Похожу на занятия, подготовлюсь к рождению ребенка, – говорила она. – Мне нужно все обдумать.

Не уезжай…

– Я давала себе несколько клятв, – продолжала она. – Обещала себе, что больше никогда не запутаюсь в отношениях, которые замешаны на насилии. Что уйду при первых признаках беды. И потом – мне кажется, мы с тобой выдохлись. Говоря это, Габриэль не переставала укладывать вещи. Ее взгляд был прикован к чемодану.

– Насилие? – переспросил я.

– Ты такой безвольный.

– Безвольный, но склонный к насилию?

Она говорила бессмысленные вещи. Ей было безразлично, что в ее словах отсутствовала логика, ей просто хотелось уйти.

Я встал. Я не мог придумать, что сделать или сказать.

Габриэль повернулась и посмотрела на меня. Я подошел к ней, и мы обнялись. Мы плакали, раскачиваясь вперед и назад.

После первого потрясения я почувствовал себя обманутым. Я думал, у нас еще остались силы. Мне казалось – один из нас вот-вот сделает шаг навстречу другому. Иногда я говорил себе, что неправильно понимаю происходящее. Неужели нас унесло течением в разные стороны, и мы потеряли то, что еще недавно нас объединяло? Конечно, с тех пор как приехала моя мать, я стал проводить меньше времени наедине с Габи, но это же временная проблема. Моя сумасшедшая мать не собиралась жить с нами вечно. Всегда наступает такая странная фаза, когда все разваливается, когда один из партнеров должен доказать, что в основе своей отношения еще крепки.

Было бы все по-другому, если бы на нас не давили так со всех сторон? Все бы изменилось, если бы мы тогда вместе прыгнули со скалы?

Габриэль остановилась у подруги и сообщила мне номер телефона. Я выждал день и позвонил. Трубку взяла подруга.

– Можно Габи?

– Кто это?

– Сал.

– Посмотрю, здесь ли она.

Посмотрит, здесь ли она? Наверняка она знает, дома или нет Габриэль; на самом деле она имела в виду, что спросит, захочет ли Габи разговаривать.

– Да? – раздался в трубке голос Габриэль.

Что я должен был сказать? Начать серьезное обсуждение темы домашнего насилия? Поделиться несколькими свежими анекдотами с работы? Обсудить погоду? Или состояние дорог?

– Я хотел узнать, как твои дела, – произнес я.

– Хорошо, – ответила она.

Пауза.

– Ты записалась на какие-нибудь занятия для будущих мам?

– Нет, еще нет.

– Ясно. Еще не успела?

– Да. Ты меня не любил, верно?

– Что?

– Ты никогда не говорил, что любишь меня.

– Я говорил.

– Когда? Приведи хотя бы один пример. Когда?

– Я говорил, что люблю тебя. – Я был удивлен, услышав подобное обвинение. Ведь было совершенно очевидно, что я без ума от этой женщины. А ее жалобы означали, что она не хотела разрыва отношений. Односложные ответы или молчание были бы гораздо хуже. По крайней мере, у меня оставалась надежда.

– Я люблю тебя, – сказал я. – И всегда любил. Всегда. Почти с первого дня. Мне очень жаль, что я не давал тебе понять, что это так.

– Ты никогда не говорил, что я красивая. Или умная.

– Умная?

– Ты знаешь, чего я хочу, – продолжала она. – Ты никогда не объяснял, почему ты меня любишь. Если это правда.

Это было несправедливо. Я злился на нее, потому что она обвиняла меня в том, что, как ей было известно, не соответствовало действительности. Я сердился, но собирался вести себя как сильный, любящий, способный прощать мужчина. Не мелочись, Сал, даже если она тебя бесит своими заявлениями.

– Я люблю тебя, – повторил я. – Мне нравится твоя энергетика. И как замечательно нам было вместе. Когда ты входишь, вся комната как будто освещается. Мне нравится, что ты добрая. И очень сексуальная. И как ты красишь дом. И как наливаешь по пинте всем бездомным и бродягам Бильбао. Я люблю тебя. И я могу повторять это каждый день до конца твоей жизни.

Молчание.

– Ты слышишь меня?

– Да. Я думаю, не вернуться ли мне на службу.

Никогда не критикуй, всегда поддерживай.