Сергей Довлатов - Собрание сочинений в 4 томах. Том 3
- Название:Собрание сочинений в 4 томах. Том 3
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Азбука
- Год:2000
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:5-267-00029-9, 5-267-00041-8 (3т.)
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сергей Довлатов - Собрание сочинений в 4 томах. Том 3 краткое содержание
В третий том Собрания сочинений Сергея Довлатова входят: книга «Ремесло» (часть первая — «Невидимая книга», часть вторая — «Невидимая газета») — история двух попыток издать на родине книгу и создать в США эмигрантскую газету; повесть «Иностранка» — история русской женщины в Нью — Йорке; сборник «Чемодан» — рассказы из ленинградской жизни; «Холодильник» — незаконченная книга рассказов, наподобие «Чемодана»; «Из рассказов о минувшем лете» — три рассказа о писательской жизни в Америке, написанные летом 1988 г.
Собрание сочинений в 4 томах. Том 3 - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Вот только пробы негде ставить, — засмеялась Маруся…
Так она стала домохозяйкой.
Утром Фима с Лорой торопились на работу. Фима ехал на своей машине. Лора бежала к остановке автобуса.
Сначала Маруся пыталась готовить им завтраки. Потом стало ясно, что это не требуется. Фима выпивал чашку растворимого кофе, а Лора на ходу съедала яблоко.
Просыпалась Маруся в десятом часу. Левушка к этому времени сидел у телевизора. На завтрак ему полагалась горсть кукурузных хлопьев с молоком.
Затем они шли в детский сад. Вернувшись, Маруся долго перелистывала русскую газету. Внимательно читала объявления.
В Манхэттене открывались курсы дамских парикмахеров. Страховая компания набирала молодых честолюбивых агентов. Русскому ночному клубу требовались официантки, предпочтительно мужчины. Так и было напечатано — «официантки, предпочтительно мужчины».
Все это было реально, но малопривлекательно. Кого-то стричь? Кого-то страховать? Кому-то подавать закуски?..
Попадались и такие объявления:
«Хорошо устроенный джентльмен мечтает познакомиться с интеллигентной женщиной любого возраста. Желательно фото».
Ниже примечание мелким шрифтом: «Только не из Харбина».
Что значит — только не из Харбина, удивлялась Маруся, как это понимать? Чем ему досадил этот несчастный Харбин? А может быть, он сам как раз из Харбина? Может, весь Харбин его знает как последнего жулика и афериста?..
Хорошо устроенный джентльмен ищет женщину любого возраста… Желательно фото…
Зачем ему фото, думала Маруся, только расстраиваться?..
Днем она ходила в магазин, стирала и пыталась заниматься английским. В три забирала Левушку. К шести возвращались Фима и Лора. Вечера проходили у телевизора за бокалом коктейля.
По субботам они ездили в город. Бродили по музеям. Обедали в японских ресторанах. Посмотрели музыкальную комедию с Юлом Бриннером.
Так прошел сентябрь, наступила осень. Хотя на газонах еще зеленела трава и днем было жарко, как в мае…
Маруся все чаще задумывалась о будущем.
Сколько можно зависеть от Лоры? Сколько можно есть чужой хлеб? Сколько можно жить под чужой крышей? Короче, сколько все это может продолжаться?..
Маруся чувствовала себя, как на даче у родственников. Рано или поздно надо будет возвращаться домой.
Но куда?
А пока что Маруся была сыта и здорова. Одежды у нее хватало. Деньги на хозяйство лежали в коробке из-под торта. Не жизнь, а санаторий для партийных работников. Стоило ли ради этого ехать в такую даль?..
В общем, чувство тревоги с каждым днем нарастало…
Однажды Маруся написала такое письмо родителям:
«Дорогие мама и папа!
Представляю себе, как вы меня ругаете, и зря. Дело в том, что абсолютно нечего писать. Ну, абсолютно.
Лазька улетел на свою историческую родину, где одни, пардон, евреи. Но он говорит — ничего, мол, пробьемся.
Что еще сказать?
Вена — тихий городок на берегу реки. Все говорили тут — Донау, Донау… Оказывается — река Дунай и больше ничего.
Вроде бы имеется оперный театр. Хотя я его что-то не заметила.
Люди одеты похуже, чем в Доме кино. Однако получше, чем в Доме науки и техники.
В Австрии мы жили три недели. Почти не выходили из гостиницы. У входа дежурили эти самые, которые не просто, а за деньги. В общем, ясно. У одной была совершенно голая жэ. Папка бы ахнул. В этом плане свободы больше чем достаточно.
Леве из вещей купила носки шерстяные и джемпер. Себе ничего.
В Америку летели около семи часов. В самолете нам показывали кино. Вы думаете — какое? В жизни не догадаетесь. «Великолепная семерка». Стоило ли ехать в такую даль?
Поселилась я у Лоры с Фимой. Левка ходит в детский сад. А я все думаю, чем бы мне заняться.
Свободы здесь еще больше, чем в Австрии. В специальных магазинах продаются каучуковые органы. Вы понимаете? Мамуля бы сейчас же в обморок упала.
Чернокожих в Америке давно уже не линчуют. Теперь здесь все наоборот. Короче, я еще не сориентировалась. Скоро напишу. И вы пишите.
Обнимаю. Ваша несознательная дочь Мария».
Таланты и поклонники
Как-то раз появился Зарецкий. Узнав, что хозяев нет дома, выразил смущение:
— Простите, что врываюсь без звонка.
— Ничего, — ответила Маруся, — только я в халате…
Через минуту он пил кофе с бело-розовым зефиром. Сахарная пудра оседала на тщательно выглаженных кримпленовых брюках…
Зарецкий любил культуру и женщин. Культура была для него источником заработка, а женщины — предметом вдохновения. То есть культурой он занимался из прагматических соображений, а женщинами — бескорыстно. Идея бескорыстия подчеркивалась явным сексуальным неуспехом.
Дело в том, что Зарецкого раздирали противоречивые страсти. Он добивался женщин, но при этом всячески их унижал. Его изысканные комплименты перемежались оскорблениями. Шаловливые заигрывания уступали место взволнованным нравственным проповедям. Зарецкий горячо взывал к морали, тотчас же побуждая ее нарушить. Кроме того он был немолод. Самолеты называл аэропланами, как до войны…
Он ел зефир, пил кофе и любовался Марусиными ногами. Полы ее халата волнующе разлетались. Две верхние пуговки ночной сорочки были расстегнуты.
Зарецкий поинтересовался:
— Чем изволите зарабатывать на пропитание?
— Я еще не работаю, — ответила Маруся.
— А чем, ежели не секрет, планируете заниматься в будущем?
— Не знаю. Я вообще-то музработник.
— С вашими данными я бы подумал о Голливуде.
— Там своих хватает. А главное — им уж больно тощие нужны.
— Я поговорю с друзьями, — обещал Зарецкий.
Потом он сказал:
— У меня к вам дело. Я заканчиваю работу над книгой «Секс при тоталитаризме». В этой связи мной опрошено более четырехсот женщин. Их возраст колеблется от шестнадцати до пятидесяти семи лет. Данные обработаны и приведены в систему. Короче — я буду задавать вопросы. Отвечайте просто и без ложной застенчивости. Думаю, вы понимаете, что это — сугубо научное исследование. Мещанские предрассудки здесь неуместны. Садитесь.
Зарецкий вытащил портфель. Достал оттуда магнитофон, блокнот и авторучку. Корпус магнитофона был перетянут изоляционной лентой.
— Внимание, — сказал Зарецкий, — начали.
Он скороговоркой произнес в микрофон:
— Объект четыреста тридцать девять. Шестнадцатое апреля восемьдесят пятого года. Форест Хиллс, Нью-Йорк, Соединенные Штаты Америки. Беседу ведет Натан Зарецкий.
И дальше, повернувшись к Марусе:
— Сколько вам лет?
— Тридцать четыре.
— Замужем?
— В разводе.
— Имели половые сношения до брака?
— До брака?
— Иными словами — когда подверглись дефлорации?
— Чему?
— Когда потеряли невинность?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: