Алла Шильман - Может быть

В Чистилище все по-другому. Новенькие, не сильно пострадавшие при первой неудачной телепортации души (как правило, жертвы выкидышей на раннем сроке) с оптимизмом смотрели в будущее, строили планы и горячо обсуждали новые вакансии на рождение. Первая неудача не убавила в них ни оптимизма, ни любви к жизни, ни уверенности в своих силах: не получилось – с кем не бывает, значит, получится в следующий раз. Главное – это верить в удачу и, не раздумывая, отправляться вперед. Они и не раздумывали: пара – тройка месяцев и жертвы неудачного стечения обстоятельств, помахав на прощание воздушными крылышками, отправлялись в молочный туман Телепорта, свято веря в Судьбу, Удачу и собственную Избранность.

Иногда они, впрочем, опять возвращались…

Несколько отличалось поведение второй группы душ – слабо и средне пострадавших при первом рождении. Как правило, это были либо жертвы абортов на малых сроках, либо умершие в младенчестве по естественным причинам. В Чистилище они находились несколько дольше – примерно от года до двух, самое большее – до пяти лет (последнее, впрочем, достаточно редко), например, при ранних неудачных родах или поздних абортах. Оптимизма у них, конечно, было намного меньше, чем у первых: жизнь уже не казалась радужной, судьба – милосердной, а люди – добрыми и пушистыми. Впрочем, несмотря на все это, надежда на новое счастливое рождение все равно оставалась. В глубине души (если, конечно, это выражение применимо непосредственно к душам) они все равно верили в неудачное стечение обстоятельств и очень хотели надеяться на светлое будущее. Они более тщательно изучали списки кандидатов и более ответственно подходили к вопросу выбора имеющихся вакансий, часто советуясь с работниками Чистилища. Только перебрав несколько вариантов, опросив всех экспертов и тщательно изучив данные графиков компьютеров Телепортационного центра, они, наконец, принимали решение. А далее – уже известная процедура: краткая подготовка, усеченный курс лекций (на тот случай, если с первого рождения уже позабыли), напутственная речь, мигающая красная лампочка с твоим идентификационным номером над входом в Телепорт. Здравствуй, мир!

Эти не возвращались практически никогда.

Третью группу обитателей Чистилища составляли те, кто рождаться не хотел, причем в самой категорической форме. Их «сроки» нахождения в Чистилище составляли пять и более лет, любой оптимизм отсутствовал как понятие, жизнь казалась особо поганой штукой, Судьба – Злодейкой, люди – моральными уродами и дегенератами (все без исключений), а справедливость – никогда не встречающимся на свете чудом (тоже – без исключений). Не удивительно, впрочем, если вспомнить, кто входил в эту группу – жертвы убийств или пострадавшие в особо тяжелых несчастных случаях младенцы. Внешне – такие же дети (пусть пока и бесплотные, пусть даже с крылышками), как все остальные. Только глаза – не по детски мудрые, не по годам печальные. Казалось, в Чистилище они попали не после неудачного рождения – как минимум после неудачной жизни. И в глазах этих бездонно-печальных всегда, вне зависимости от сезона или времени суток, плескался страх, панический и всеобъемлющий, мешающий общаться с людьми, убивающий доверие, закрывающий солнце. Даже самым ярким днем в Чистилище им мерещились тучи, и чудилась гроза. Рождение уже не радовало, как в первый раз. Семьи уже не казались идеальными, люди виделись порочными, а в каждой новой потенциальной маме сквозь милый образ то и дело проглядывал призрак жестокого убийцы. Что поделать? Опыт всегда накладывает на нас свой отпечаток, причем далеко не всегда – положительный. И хотя с душами, естественно, работали опытные небесные психологи, хотя с ними играли ангелы, а повара в столовых и кафе всегда выдавали дополнительные порции сладостей (дети – всегда дети, даже не родившиеся), но … Проходил первый, самый тяжелый приступ панического страха, снималось большинство ненужных рефлексов защиты, а в глазах детей все равно оставалось опасение, заставлявшее снова и снова отправляться в Телепортационный центр, просматривать все новые и новые вакансии и мешая остановиться на чем-нибудь.

Именно такие – бездонные глаза, наполненные страхом, были у ребятишек, небольшой компанией собравшихся в зарослях небесных лопухов, в изобилии растущих прямо за корпусом Отдела Небесной канцелярии. За долгие годы, проведенные в Чистилище, они обвыклись, сдружились и переиграли, наверное, во все возможные детские игры. У них была своя, давно облюбованная детская площадка (как раз за Отделом Небесной канцелярии), свои игрушки и даже свой штаб, тщательно замаскированный и постоянно (по мере возможностей и в зависимости от распорядка дня) охраняемый. От кого охраняемый, правда, неизвестно, скорее, просто так, на всякий случай. С другой стороны, враги, они ведь не дремлют, могут и напасть, причем совершенно неожиданно. Ну и что, что до этого никаких врагов не было? А может быть, они просто маскировалась? Вот и приходилось ребятам по очереди нести тяжелую военную вахту. Ангелы, глядя на это, только посмеивались. Небесные психологи, радовались, справедливо рассудив, что дети (пусть пока еще не родившиеся и с крылышками) через игру быстрее восстанавливаются. И только новоприбывшие мало пострадавшие души, не понимая, размышляли над тем, а чего, собственно, так все носятся с этими странными детьми, которые отчего-то не хотели рождаться.

Как обычно, в это время суток, в штабе заседал собственно штаб. А именно – несколько мальчишек и пара девчонок, тоже из старожилов.

– Ну как, ты уже выбрал? – по обыкновению тихо спросил один из них, которого звали Витька.

– Нет, – так же тихо (конспиративно, как подшучивал над ними архангел Петр), но весьма торжественно ответил второй мальчишка по имени Гришка.

Эти двое были неразлучными друзьями с тех самых пор, как их вернули в Чистилище и они прошли период первой адаптации. Впрочем, ее-то как раз можно и не считать: в это время душа настолько потрясена произошедшим с нею на земле, что не может не только общаться или, скажем, играть в догонялки в зарослях небесных лопухов, она часто вообще отказывается разговаривать. А какая же дружба без разговоров? Да и не до них в период адаптации. Ангелы, работающие в Чистилище, кажутся виноватыми. В том, что не досмотрели. В том, что не помогли, когда ты из последних сил пытался зацепиться за жизнь и остаться на Земле. И хотя умом каждый понимает, что и ангелы были другие, и компетенция это, по большому счету, не их, непонятная обида все равно остается. С другими душами общаться тоже особого желания никто не испытывает. Они, конечно, не виноваты в твоем несчастье, а их истории, возможно, даже намного сложнее твоей, но выслушивать чужую трагедию – нет никаких сил. Тут бы со своей собственной справиться. Или хотя бы не справиться, а сжиться, привыкнуть к ней, а там, глядишь, и забыть. Чужое горе так явственно напоминает о своем. Нет, уж лучше замкнуться в себе и молчать. О том, что это «лучше» не обязательно «полезней», как-то никто не задумывается.