Елена Чижова - Преступница

В комнате, куда они вошли, находилось человек десять. Под потолком, изгаженным застарелыми протечками, висел большой японский фонарь. Бумажная оболочка, изрисованная драконами, кое-где лопнула. Желтый свет пробивался сквозь прорехи. Межоконный простенок занимал продавленный диван. Напротив стояли стулья - полукругом. Между стульями и диваном располагался низкий столик, на котором лежали книги и две коробки с копчушками. Натюрморт венчала бутылка водки. Еще три высились на подоконнике. Подойдя, Юлий прибавил к ним свою. Хозяин, успевший нахлобучить чепец, пристроился под форточкой. Маша присела на свободный стул.

Разговор, потревоженный их появлением, был горячим. Новыми гостями никто не заинтересовался. Маша подумала - к лучшему: в этой странной компании представляться ни к чему. Глаза, привыкшие к японскому свету, различали детали. Стараясь не грешить против деликатности, она разглядывала лица. Те, кто собрался здесь, были евреями, по крайней мере, большинство. Однако - она отметила невольно - из их компании Юлий выбивался. Сначала Маша подумала, что дело в масти - в отличие от других, он был высоким и светловолосым. Две девушки привлекли ее внимание: про себя она окрестила их синими чулками. Только тут, найдя определение, Маша сообразила: собравшиеся напоминали собой картинку, которую она видела в одной книге: кружок дореволюционной интеллигенции. Народовольцы. Таких, как Юлий, на той картинке не было.

К ее удивлению, речь шла именно о революции, точнее, о ее последствиях. Девица, сидевшая напротив, спорила с востроглазым юношей. Тыча пальцем в книжную страницу, она убеждала его в том, что в результате революции русская и еврейская культуры пострадали одинаково: все святыни поруганы, на ниве еврейской культуры все выворочено и растоптано, сотни тысяч евреев, подобно русским, рассеяны по миру - и это рассеяние неодолимо.

"И слава богу! - Молодой человек лет двадцати пяти теребил очки. - Только при чем здесь рассеяние? Евреи - кочевое племя. Так они спасались всегда".

"Но - культура! - девица наступала решительно. - Настоящую культуру создают оседлые народы. Кочевникам - не до книг. В трудные времена они идут, выбиваясь из сил".

"Здравствуйте! - Вениамин шевельнулся на подоконнике. - А Библия? Ее-то кто создал?" Девица тряхнула головой. Кажется, реплика ставила ее в тупик.

"С Библией - сложно. В конце концов, и кочевники знают оседлые времена, - молодой человек приходил на помощь. - Что касается культуры, вопрос спорный. Если и вывернули с корнем, черт с ней, с культурой. Речь идет о жизни и чести!" Оставив в покое очки, он склонил голову. Маша прислушивалась, переводя взгляд. Слова, летавшие через столик, вызывали странное беспокойство. Что-то, скрытое в глубине, держало ее внимание.

Вениамин, нетерпеливо теребивший чепец, пошел в атаку. Взмахивая рукой, он возражал, утверждая, что нечего было особенно выворачивать, поскольку, ежели речь идет о бытовой местечковой культуре, - ее разворотили прогресс и просвещение, культура же высокая, носителями которой были не кочевники, а образованные евреи, шла рука об руку с русской, а значит, пострадала наравне и вместе с нею.

Другая девица, неприязненно косившаяся на первую, поддержала Вениамина. Она говорила: снова в России все повторяется, поэты и писатели, евреи по крови, творят на русском языке. Все вступили наперебой, приводя фамилии, но Маша не слушала. Громкие голоса мешали сосредоточиться. Она зажмурилась и вспомнила.

"Простите меня, но, кажется, вы не правы. - Маша сказала и удивилась наступившей тишине. - То есть, конечно, не все, а те, кто думает, что еврейская и русская культура - одно и то же. Я видела энциклопедию, там - еврейская культура, дореволюционное издание, много томов". Коричневые корешки с полустертым тиснением встали перед глазами. "И что там?" - девица, стоявшая за кочевников, перебила запальчиво. "Дело в том, что у меня не было времени, энциклопедия не моя, но, судя по количеству томов..." - Маша замолчала. "Количество ничего не доказывает", - девица блеснула глазами. "Именно что доказывает", - вторая дернула плечом и окинула Машу благосклонным взглядом.

"А где вы это издание видели?" - третья девушка, сидевшая в стороне, поинтересовалась вполголоса. В продолжение разговора она хранила молчание. "Еврейская энциклопедия - дело обычное, - Вениамин перебил бесцеремонно, - не такая уж редкость. Были бы деньги - достать легко". В виске стукнуло. "А это дорого стоит?" - Маша спросила осторожно.

"Энциклопедия - не очень... Зависит от продавца, но в общем, каждый том - рублей тридцать-сорок, - Вениамин отвечал охотно, - вот если..." - "Что?" - еще не зная зачем, она тянула нить разговора. "Ну, есть другие книги, редкие, по этой же теме..." - "Там есть и другие", - она начала, но замолкла. Взгляд Вениамина стал пристальным.

"И где вы все это видели?" - берясь за новую бутылку, он интересовался настойчиво. "Да, действительно, где?" - Юлий поддержал вопрос. Нескольких секунд, которые она выиграла, оказалось довольно. Совершенно спокойно Маша объяснила: давно, в одной семье.

"Скажите, а эта семья, - Вениамин поинтересовался тихо, - они не собираются уезжать?" - "Ну все, пиши - пропало! - молчаливая девица расслышала. - Форменная старуха-процентщица!" Маша не поняла: "Нет, насколько я знаю, кажется..." - "Мало ли, если вдруг надумают, я бы посмотрел книги". - "Посмотришь, все посмотришь, когда начнется", - девица поджала губы. "А что, - Вениамин стянул чепец, - лучше, чтобы досталось государству?"

Только теперь Маша поняла. Дальше она не слушала. Вчерашние мысли постепенно обретали форму. План еще не выстраивался в деталях, но общее направление прояснялось. Посидев с полчаса, она стала поглядывать на своего спутника. Юлий наконец поднялся. Пошептавшись с хозяином, он обернулся к Маше: "Я готов. Пойдемте". Они вышли в коридор. В квартире было тихо. "Все. Уснул", - Вениамин прокомментировал.

"Вы с ними давно знакомы?" - они спускались по лестнице. "Собственно, не очень-то и знаком, по крайней мере, не со всеми". - "Знаете, - Маша начала, - мне кажется, они немного странные. Нет, дело не в обстановке... Сами разговоры, - она поморщилась, - так, из пустого в порожнее". - "Ну, почему... - Юлий возразил неуверенно, - некоторые из них довольно образованны, например, Веня". - "Да, он показался мне симпатичным", - она ждала. "Кстати, - мостик, перекинутый от Вени, заставил его вспомнить, - вы говорили... Какие-то книги... Я имею в виду..." Маша отвела глаза. Все шло по плану. Он начал сам.

"Вы поняли? Мне не хотелось при всех. Книги дореволюционные, - по памяти Маша перечисляла названия. - Дело в том, что эти знакомые, они действительно собираются уезжать". - "Собираются? - Юлий обдумывал. - Но если так, Веня прав: должны продавать". Огонек зажегся в его глазах. "Продавать? - Маша сыграла удивление. - Да, наверное, я не подумала. И что, вы бы купили?" - "Конечно!" - он закивал горячо. "Хорошо, я поговорю", - она пообещала и свернула разговор.