Елена Чижова - Преступница

Успенский пребывал в убеждении, что ее научные интересы раз и навсегда определились. Как о деле решенном, он говорил о месте на кафедре финансов, которого для нее добьется. По многим причинам задача была не из простых, но профессор твердо рассчитывал на какого-то москвича, своего бывшего и очень успешного студента, теперь служившего в министерстве. Маша слушала и молчала, дожидаясь времени, когда вопрос о московских переговорах встанет ребром: только тогда, поговорив начистоту, она планировала выпросить вольную.

Речь шла о совместном заседании кафедры, в котором - почти на равных - должны были принять участие и преподаватели, и студенты. Распоряжение поступило из ректората: проректор по науке обязал каждую кафедру провести заседание, больше похожее на теоретический семинар. Совместные прения, по мысли профессора Таращука, должны были оживить кафедральную жизнь. Идея заключалась в том, чтобы каждая кафедра выбрала проблему, достойную научных дебатов. Ожидалось, что студенты и преподаватели выскажутся аргументированно и подробно. Главная цель - добиться живой дискуссии.

Как обычно, он сидел за столом, Маша - напротив. Сегодня она торопилась домой и, получив его настойчивое приглашение, решила пропустить последнюю пару, чтобы освободиться пораньше. Правом свободного расписания она пользовалась давно.

Свои соображения проректор изложил в записке, размноженной ротапринтным способом. Полуслепую копию Успенский положил на стол. Маша прочла и отодвинула брезгливо. Жест, который она себе позволила, привел его в ярость. Желчным тоном он принялся пенять ей за то, что в последнее время она относится к научной работе без должного интереса: "Я отлично вижу - ты отбываешь номер, - голос нырял в нижние регистры, - так наука не делается. Ученый, по крайней мере, в молодости, должен быть одержимым. Только так можно чего-то добиться". Вздрагивающей ладонью Успенский вытер рот. Измученное асимметричное лицо стало почти уродливым.

"Чего ты от меня добиваешься? - Маша подавила отвращение. - Отличников - как грязи. Не нравится - подбери любого". - "Подбирают девок!... - он отплюнулся грязным словом. - Отличники! Чтобы я больше не слышал! Ты должна заниматься наукой". - "Чтобы - что?" - Маша давилась яростью. Если бы не кафедра, на которой они сидели, она ответила бы достойно. "Чтобы добиться, чтобы - делать дело..." - "Добиться чего? Того, чего добился ты? Профессор, завкафедрой, что еще?" - выпалив в сердцах, Маша прикусила губу. "Ду-ура! - она услышала трезвую усталость. - При чем здесь это? - он потер лоб. - Добиться, чтобы эти суки поняли: уничтожив всех, никогда они не станут учеными. Этого ты должна добиться, этого я требую от тебя". Маша молчала. Эта цель не стоила всей жизни. Не поднимая глаз, она думала о том, что задача, которую он ставит, похожа на мамину. Много раз он сам говорил: эти, обсевшие кафедру, уйдут только вперед ногами. Сукам ничего не докажешь. Единственный способ: дождаться их смерти.

Мало-помалу Успенский успокаивался, возвращался к главной теме. Пробежав глазами плохую копию, он заговорил о том, что мысль, вообще говоря, неплохая. Надо выбрать тему, заведомо не имеющую решения, чтобы дискуссия, возникшая на этой стезе, могла стать живой. Идея, которую развивал Успенский, заключалась в том, чтобы, начав обсуждение, отойти от привычных - канонических - понятий, поведя разговор в том свободном и произвольном духе, когда сама постановка вопроса, заранее не стреноженная догмой, таит в себе возможность некоторой игры ума. "Предлагаю сформулировать так, чтобы, как говорится, и волки, и суки... - Он усмехнулся. - Вот пример: как изменятся функции денег по мере перерастания социализма в коммунизм?" - "Интересно, - Маша дернула плечем. - На этот счет у меня своя теория".

"Вот и изложишь, - Успенский соглашался. - Основной доклад - твой. Захочешь, я погляжу, но - не обязательно. Начнешь с того, что роль денег в настоящее время упрочилась, а дальше - как знаешь. Концепция - по твоему выбору, единственное, о чем я прошу, - точная доказательная база. Используй источники, которые для них авторитетны". - "Капитал?" - Маша уточнила деловито. Холодок нетерпения поднялся в крови. Свою задачу она понимала отлично: то, что должно получиться, не имеет отношения к науке. Доклад, основанный на системе безупречных цитат: цепочка, подобранная исподволь, приводит к неожиданным выводам. "А если им не понравится?" - она спросила осторожно. "Наука - не девка, чтобы нравиться. Докажешь - твоя взяла, а там поглядим. Капиталом не ограничивайся - будут невнимательно слушать. Знаю я этих марксистов..." - презрительная улыбка тронула губы. "Я буду готова к сроку", - она отвела глаза.

По дороге домой Маша обдумывала задачу. Сама по себе она не казалась трудной. Противоречия, содержащиеся в "Капитале", давали простор любым маневрам. Главное - разбить на этапы. Затем, оттолкнувшись от промежуточных выводов, сделать последний, решающий ход. Взять и поставить перед фактом. Загнать в угол. Холодным взглядом Маша глядела вперед: суки, не чующие подвоха, двинутся за ней, как бараны. Словно воочию она видела тупые головы, кивающие в такт привычным, мильоны раз цитированным, словам. "Нет, не бараны - крысы. Крысы из Гамельна", - она вспомнила, усмехаясь.

Задача, на первый взгляд показавшаяся легкой, на поверку оказалась сложнее. Целую неделю, усердно листая "Капитал", Маша строила систему доказательств, совершенно невинную - на первый взгляд. По совету профессора она разбавляла цитаты выписками из учебников, делая точные и тщательные ссылки. Мелодия, сочиненная Крысоловом, была чарующей. Лишь на последних тактах, стянув цитаты в крепчайший узел, она открывала вывод: деньги становятся фикцией еще при социализме. Накануне, перечитав внимательно, Маша обнаружила легкую натяжку - в одном из первых сцеплений. Сюда, усиливая конструкцию, она добавила ленинскую фразу. Теперь возведенное здание встало железобетонно. Успенскому она решила не показывать. Он сам позволил ей действовать самостоятельно - развязал руки.

На объявленную дискуссию не явился никто из посторонних. Свои собирались ни шатко ни валко. Преподаватели пришли по обязанности; студенты, составившие небольшую группу, сели поближе к выходу. Те, кому предназначались доказательства, заняли первые ряды: старейшие преподаватели, политическая зрелость которых пришлась на послевоенные годы, переговаривались вполголоса. Себя они чувствовали почетными гостями, способными - одним своим присутствием - осветить подлинно научным светом любую дискуссию. До последней минуты ожидали кого-нибудь из ректората, но не дождались. Нурбек, сидевший в сторонке, улыбался невнимательно.

Собрание открыл Успенский. В нескольких словах, призвав общественность к вниманию, он представил тему и докладчика. Ареопаг, расположившийся в первых рядах, кивал благосклонно. Поговорив о социалистическом хозяйственном расчете, положительно сказавшемся на функции денег, Успенский сделал приглашающий жест. Маша вышла и встала за кафедрой. Профессор сел немного поодаль.