Юрий Гончаров - Большой марш (сборник)
- Название:Большой марш (сборник)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Современник
- Год:1986
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Юрий Гончаров - Большой марш (сборник) краткое содержание
В книгу известного воронежского писателя Юрия Гончарова вошли рассказы, в большинстве которых запечатлена биография поколения, чья юность пришлась на время Великой Отечественной войны. Художнический почерк писателя отличает реалистически точная манера письма, глубина и достоверность образов.
Большой марш (сборник) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В этот день мы отошли от города совсем недалеко. Я натерла на ладонях водяные мозоли об оглобельную перекладину, за которую мы тащили тележку, мама, оступившись, подвернула ногу, стала хромать. И, в конце дня, увидев первых людей, располагающихся сбоку дороги на ночлег, мы остановились тоже.
Спали мы рядом с тележкой, достав из мешков и расстелив наши пальто.
Я проснулась раньше мамы, еще при самом начале рассвета, открыла глаза, увидела над собой лучистые белые звезды, совсем такие, как на потолке нашей комнаты в архитекторском доме, и мне представилось, что я в своей постели. И только почему-то не было белого ангела, который всегда парил надо мной, как бы приветствуя каждое мое пробуждение, каждый мой новый день. Я удивилась и вслух спросила у мамы: мама, а где же ангел? Она проснулась от моего шевеления и сначала не поняла, про какого ангела я спрашиваю, какой может быть тут, в поле, ангел. А потом поняла, но и я уже поняла, где мы и почему нет моего ангела. И, наверное, уже никогда его у меня не будет…
Горько было мне это осознавать, горько было переходить от моей иллюзии к яви: полностью проснуться, приподняться на подстеленном пальто, увидеть не стены нашей комнаты, а пыльные колеса нашей скособоченной тележки, сизые метелки полыни и сухую степную траву возле своего лица… Потом у меня было еще много таких горьких пробуждений, горьких возвращений в явь – когда мне снилось что-нибудь довоенное, домашнее или школьное: как будто я сижу в классе на каком-нибудь уроке, или веселой стайкой мы идем с подругами в кинотеатр «Пролетарий» на фильм «Джульбарс», или мы на катке в Первомайском саду, катаемся отдельно от мальчишек, но всем нам так хочется, чтобы они нас заметили и катались с нами вместе… А однажды у меня был совсем мучительный сон, мучительный после, когда я проснулась: со всей красочностью я видела новогоднюю елку в нашем школьном зале. Полно народа, все наши мальчишки и девчонки, елка залита праздничными огнями, мелькание знакомых лиц, то одно, то другое, – и все тоже такие праздничные, такие счастливые. А во мне так двойная радость, я чувствовала ее отчетливо, она переполняла меня, спящую, даже до какого-то сладкого удушья: та, старая радость новогоднего праздника, когда-то пережитая, и новая – оттого, что вернулись мирные дни, что школа, друзья и даже наша школьная новогодняя елка – опять все это со мной, у меня…
Рассвет был стылый, зябкий; на траве серебрилась холодная роса. Вокруг, на большом пространстве, на земле, так же точно, как мы, спали люди, сотни людей. Будто странный лес без сучьев и листьев вверх торчали тонкие оглобли тележек.
Мама оказалась умелым человеком: из соломы, прошлогодних подсолнуховых стеблей, собранных на недалеком поле, дорожных навозных лепешек развела костер. На нем мы сварили в кастрюльке нечищеную картошку. Воду я принесла из низинки, там было какое-то озерко, скорее – просто лужа. Люди из нее умывались, брали воду для стряпни, чая; некоторые, зачерпывая горстью, даже пили.
Было еще очень рано, солнце только пробрызнуло свои розовые лучи поверх земли, но какие-то люди в немецких военных мундирах уже стали кричать на дальнем конце нашего табора, поднимая спящих на ноги и гоня их в дальнейший путь: «Геть! Геть! Привал кончен! Шагать, шагать, шнеллер, шнеллер!»
Погонщики человеческого стада приближались, в руках у каждого была плеть, они размахивали ими, крутили над головами людей, и было видно, что, если будешь мешкать, не подчинишься их зычным «Геть! Геть!», этими ременными плетками они полоснут по лицу, по спине, по чему придется.
На нашем костерке, добавив в него подсолнуховых будыльев и сухого коровьего навоза, молодая женщина варила в кастрюльке кашу двум своим детям. Один, лет трех, уже проснулся, сидел на земле и зевал, другой, закутанный в одеяльце, продолжал еще спать. «Привал кончен! Привал кончен! Шагать, шагать!» Немецкий солдат подошел к костру, ударом сапога сбросил кастрюльку с камней. Плеснулась кипящая каша, брызги полетели трехлетнему мальчугану в лицо. Он заорал изо всей мочи, мать бросилась к нему, схватила на руки. Не оглядываясь, немец прошел дальше, к другому костру, раскручивая в руке нагайку: «Геть! Геть! Шнель!»
На том костре тоже кипели котелки и кастрюльки. Таким же самым образом немец поскидал их с огня на землю, расшвырял в разные стороны.
Недалеко от костра стояла рыжая корова; ее хозяин отматывал от колышка, забитого в землю, веревку, которой она была привязана. Немец вытянул их обоих плетью, сначала корову, затем хозяина, хромого инвалида в черной телогрейке. По корове он ударил мягче, а по плечам инвалида – во весь замах. «Шнеллер! Шнеллер!»
Рыжая корова была не единственной в потоке изгнанников, и другие жители городских окраин и слобод вели с собою свою живность, большинство – коз, надеясь, что с ними будет легче прокормиться.
В Хохле немецкие власти весь этот скот отобрали – на мясо для своих воинских частей. Но до Хохла никто из горожан не знал, что так будет. Немцы же погонщики это знали, потому и была такая разница в том, как они подгоняли людей и скот. Коров они явно берегли, – не резон было портить мясо, которое им самим же достанется…
9
Солнце поднялось, пригрело, и скоро стало жарко.
Пыльная дорога с глубокими колеями тележных и автомобильных колес, в отпечатках самой разнообразной обуви тех людей, что прошли по ней раньше нас, вела с пригорка на пригорок; взобравшись на очередной холм, мы видели впереди сплошную черную ленту, извивающуюся по склонам, живую, человеческую, медленно движущуюся реку, растянутую вдаль сколько хватал глаз.
С негромким рокотом появился двукрылый зеленый самолет, наш «кукурузник» с красными звездами на крыльях, низко пролетел над многоверстной людской колонной, где-то вдали, возле Дона, развернулся, опять пролетел – в обратном направлении, к городу, стал кружить; накреняясь в глубоких виражах, он словно искал кого-то на дороге, высматривал. Вероятно, летчика послали с заданием – понять, что происходит, куда и почему гонят такое множество людей, все население города. Но мне представилось совсем другое – что это наш папа, он узнал, что мы в беде, взял самолет и прилетел, он ищет меня, маму, он хочет нас вызволить, спасти. Так совсем не могло быть, папа был далеко, в Саратове, как мог он оказаться на этом самолете? Он и не летал никогда один, а только с летчиком-инструктором. Но я совсем не думала об этом, самолет был такой знакомый, зеленый аэроклубовский У-2… Со мною как что-то сделалось, – не помня себя, я выбежала в поле, в сторону от дороги, неистово махала руками и кричала: «Папа! Папа!» – как будто летчик сквозь рокот мотора мог услышать мой крик…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: