Александр Ройко - Жизнь щедра на сюрпризы

— И где состоится эта планёрка? — спросил Андрей.

— Да вот как раз хотел попросить вас, Андрей Николаевич, помочь с помещением. Оно у вас очень подходит для такого мероприятия. А у меня дома, как вы понимаете, такой предотъездной беспорядок, в котором и вы мне немного помогли, — улыбнулся Лукич. — Да ещё я уже и часть мебели сдал.

Андрей не успел ответить Лукичу, потому что его опередил Виталий:

— Интересно, а кому вы её сдали? — улыбнулся он. — Самому себе, что ли? Ведь нового начальника КЭС пока что нет.

— Мебель я сдал, конечно же, не самому себе, а коменданту. А что касается нового начальника КЭС, — Лукич взглянул на майора, но тот молчал, — то он уже назначен. Завтра я передаю ему дела.

— Вот те на!? — удивился Виталий. — И кто же это?

— Я ещё не дошёл до этого сообщения, — отозвался Лукшин. — Сейчас я объявлю решение командования — с понедельника новым начальником квартирно-эксплутационной службы назначен товарищ Кирзонян Григорий Иванович.

Если это решение Лукшину, Грицюку и самому Кирзоняну было известно ранее, то для Виталия и Андрея оно стало громом среди ясного неба. И громом не совсем то приятным. Но поделать они ничего не могли — это было решение командования. Вопросов Кирзоняну никто не стал задавать, так же как никто даже и не поинтересовался, кто же будет теперь начальником сантеххозяйства. Андрею, да и, вероятно, Виталию было не до того — они были ошеломлены услышанной новостью.

Вопрос о новом начальнике санитарно-технического хозяйства прояснился завтра на "выездной планёрке" в мастерской Морозевича, которую они все провели очень хорошо и наговорили Лукичу много тёплых слов. С ним, действительно, приятно было работать, мужик он был хороший. Что же касается начальника сантеххозяйства, то исполнять эти обязанности временно, до приезда нового начальника будет сам Кирзонян. Виталий для этой цели не годился, а у Андрея у самого было дел по горло.

Ещё вечером в четверг Андрей рассказал жене о будущих кадровых изменениях в службах. Виктория, хотя и знакома была лично с Лукичом и Григорием, но, по большому счёту, ничего о них детально не знала. Поэтому она удивилась, что Андрей не очень то рад такому повышению Кирзоняна.

— Ты же год с ним проработал бок о бок, даже жили вы некоторое место время. Так что тебя не устраивает? Вы же хорошо знаете друг друга.

— Да, знаем мы друг друга неплохо. Наверное, поэтому мне и не по душе его назначение.

— Почему?

— Скользкий он какой-то.

— Что значит скользкий? — удивилась Валерия.

— Да вот то и значит. Хитрый, сам себе на уме.

— Но, может быть, таким и должен быть начальник всей вашей службы? Сколько у него всего находится в подчинении. Да ещё эти семьи военнослужащих. Ты же сам мне говорил, что с ними не так то просто находить общий язык.

— Всё это так. Лукич тоже был непростой человек и тоже был с хитринкой. Но он эту хитринку не использовал в корыстных целях. Да, к его рукам кое-что, наверное, прилипало, но никогда не во вред и не за счёт других. Он был добрым и, в общем-то открытым человеком. Кирзонян же далеко не добрый человек, он мне не понравился с первой же минуты знакомства. Не то чтобы совсем не понравился, но в нём была какая-то неискренность, наигранность. Конечно, мы общались, были почти приятелями и много на первых порах проводили вместе времени. Но наши отношения в любую минуту могли рухнуть. С Кирзоняном нелегко будет работать, когда он станет непосредственным начальником.

Об амбициях Кирзоняна наглядно говорил и такой факт, о котором Морозевичу как-то немногим позже рассказала комендант дома? 3. Оказывается, только став начальником КЭС, он попросил переселить его из общежития в освободившуюся квартиру Лукича. Такой вопрос комендант сама решить не могла (хотя Григорий теперь и считался её начальником), и она обратилась по этому вопросу к Лукшину. Но тот проявил стойкость и категорично заявил ей и новоиспеченному начальнику КЭС, что закон для всех один — никто не поселит одиночку, кто бы это ни был, без семьи в квартирах семейного фонда. Единственное на что пошёл Лукич, так это на то, что в комнату Кирзоняна в "Лондоне" никого не подселяли и он в дальнейшем так и жил один в комнате. Хотя Лукшин перед этим и планировал поселить с Кирзоняном нового начальника сантеххозяйства, на которого уже ушла заявка, и тот вскоре должен был приехать. Это было бы как раз целесообразно — старый и новый начальники этого хозяйства жили бы вместе. И всё же в этом вопросе майор дал некоторое послабление Григорию, хотя, скорее всего, благодарности от того не дождался. Правда, Кирзонян и так после переселения Морозевича в "Бухенвальд" прожил один в комнате около трёх месяцев. Старожилов общежития за это время к нему не переселяли, а новых служащих в гарнизон не прибывало.

Валерия хотя и не поддерживала мужа, но, видимо, немного поняла его и не стала спорить. Андрей всё же стал анализировать причины таких кадровых перемен. Лукшин относился ко всем начальникам служб довольно ровно, но Морозевич как-то интуитивно чувствовал, что и ему Кирзонян не очень то по душе, хотя своё дело тот знал. Он вряд ли говорил бы так искренне о Кирзоняне те слова, которые сказал в четверг на планёрке Лукичу. Просто поблагодарил бы за работу, пожелал бы дальнейших успехов и всё. И вряд ли это он рекомендовал Кирзоняна на эту должность командиру батальона. Скорее всего, Андреев сам сделал такой выбор. Но, с другой стороны, его можно было понять. Ожидать нового начальника КЭС можно долго. Николай в Цербсте правильно говорил, что людям на таких должностях и в Союзе неплохо живётся. Но, даже если кто-то вскоре и приедет на это место, то неизвестно ещё, какова его квалификация и, самое главное, ему долго нужно будет знакомиться с хозяйством. А сейчас самый разгар ремонтных работ и у Лукича на учёте был не только дом? 3, но и другие объекты. Кирзонян же, проработавший в городке уже почти два года, хозяйство городка хорошо знал. К тому же, он член КПСС. Из руководителей служб сейчас Григорий был самым опытным, да и по возрасту старшим, нежели Морозевич и ещё комсомолец Горшков. Грицюк был беспартийный, но за плечами у него был большой опыт работы, который, конечно же, перевешивал и опыт Кирзоняна.

И сейчас Андрей впервые подумал о том, что если они с женой надумают ещё на год продолжить срок работы в ГСВГ, то и ему самому следовало бы подумать о вступлении в ряды КПСС. Ранее ему этого никто не предлагал, да и сам он не стремился пока что стать коммунистом. Но об этом стоило замыслиться. Андрей был уверен, хотя об этом пока разговор не заходил, что Валерия захочет остаться ещё на год в ГДР. Ей здесь всё больше и больше нравилось, даже, несмотря на неудовлетворённость работой. Она даже постепенно стала меньше переживать о неоднозначности своего положения и жить нормальной жизнью. Сам Андрей уже подумывал о том, что неплохо бы продолжить контракт — в кои то веки ещё выпадет такая удача. Благоприятствовало этому ещё и то, что сын в школу пойдёт как раз через три года, значит, этот срок папа с мамой могут ещё побыть в ГДР. Бабушка и дедушка Никитки ещё вполне здоровы и смогут ещё лишний годик приглядеть за внуком.