Сергей Дорохин - Как рождаются легенды

– Надо с ним поговорить, надо поговорить, – через четверть минуты громко зашептала тёмненькая.

– Господи, спаси, господи, спаси! – вторил ей Димуля.

– Скажи ему «Сги-инь», ду-урень! – сложив ладони рупором, неземным басом протянул Денис.

– Сгинь, дурень, сгинь, дурень, сгинь! – квартетно запричитали моментом протрезвевшие девочки, крестясь обеими ру-ками что есть мoчи [ну, и мочu тоже, разумеется].

– А-а-а-а! – заорал я, хватаясь за сердце. – За что-о? За что-о-о-о-о?

– Сгинь, дурень, сгинь, дурень! – завопили все семеро.

– Ы-ы-га-а-а-а!!! – кричу ещё громче, с надрывом, с хрипом, переходящим в визг, и, скрючиваясь, постепенно опуска-юсь на землю. – Я ещё приду-у и заберу-у тебя, ду-ура! Всех вас заберу-у!!!

Тишина. Что делать дальше – не знали ни я, ни детки. Обстановку разрядил Денис. Он раскрыл рот, словно собираясь произнести [o], затем сложил ладони лодочками и сильно хлопнул ими перед своими губами. Извлечённый таким обра-зом оглушительный звук напомнил взрыв гремучего газа. Растревоженные предыдущей сценой галки теперь просну-лись окончательно и с недовольным гвалтом дружно вспорхнули с верхушек деревьев, крылами своими заслоняя луну. Зрелище, надо сказать, впечатлило даже меня. «Байки из склепа» – так, сказка про курочку Рябу!

– У-у-у-ф-ф-ф! – шумно выдыхаю, шевеля ветками.

Максюша, как подобает лидеру, первым вышел из ступорозного состояния. Грубо оттолкнув Светулю в мои кусты, со свистом рассекая воздух конечностями, он ринулся прочь так, что дорожка задымилась. Остальные, пихая друг друга локтями, пустились вслед, бросив и чайник, и гитару, и магнитофон. Жаль, этих юнцов сейчас не видит тренер нашей сборной по лёгкой атлетике! Только кинутая Светуля никак не могла подняться. Тихонько хныча, ручонками она бес-сильно хваталась за воздух. В общем, надо помочь девочке.

– Приве-ет! – томно произношу вполголоса и, просунув руку сквозь кусты, щипаю её за попу.

– В-ви-и-и-и! – басом взвыла несчастная и рванула во тьму напрямик, по могилам, через ограды и заросли.

– Видишь, как оно бывает? – отдышавшись, я встал, желая размять затёкшие мышцы.

– Интересно, куда она ломанулась? – спросил друг. – Деревня ж не там.

Словно в ответ секунд через тридцать раздался отдалённый всплеск воды, сопроводившийся очередным леденящим душу воплем.

– Тонет! – дуэтом воскликнули мы и кинулись на крик.

Сколько пришлось пробежать – минуту или пять – неизвестно: в подобных ситуациях чувство времени теряется на-прочь. Но вот показалось озеро. Лунные блики сияли на его поверхности, словно серебристые мазки, щедро нанесён-ные кистью на полоску из волнистого тонированного стекла. Светуля барахталась метрах в семи от берега. Скинув штаны, Денис поднырнул под небольшую накатившую волну и исчез. Долго, очень долго его не было видно, но вот друг высунулся прямо перед горе-пловчихой.

– Давай к берегу, ду-ура! – негромко пробасил он, собираясь обхватить её за плечи.

– Ма-ама-а-а! Утопленник!!! – заорала она так, что даже у меня уши заложило, и выбежала по воде аки пoсуху, устре-мившись прямо ко мне.

– Мама вон там, дура! – ловлю её в объятия и поворачиваю лицом в сторону изб. Потом вижу, как изящные глазки медленно увеличиваются раза в четыре, как плавно отвисает её нижняя челюсть, и, кажется, проходит целая вечность, прежде чем звонкий, словно лопата из нержавейки, визг достигает моих ушей. И в следующий момент, закатив глаза, Светуля обмякла в моих руках.

– Во, доигрались-то! Чё ж теперь делать? – спросил я растерянно. – Отнести её в деревню?

– Пожалуй, – согласился друг, подбирая свою одежду. – Кстати, видал, как хахаль ёйный кинул её? А под водой там метра через четыре обрыв такой неслабый!

Я взял Светулю за лодыжки, Денис, повесив штаны на плечо, – за подмышки. Так и понесли её, вперёд ногами и лицом вниз, чтоб язык в трахею не запал. Озёрная вода дождём струилась с её одежды. Несколько раз девочка конвульсивно дёрнулась, но, видимо, решив, что это черти транспортируют её в ад, снова затихла. Зато деревня постепенно стала оживать: разбуженные собаки, одни перекрикивая других, разогнали безмолвие сердитым лаем. Значит, остальные дет-ки благополучно добрались домой.

– Хватит, много ей чести, – одномоментно произнесли мы, дойдя до оставленной палатки, и опустили свою ношу на траву.

– Жить будет, – изрёк друг, пощупав Светулино запястье, после чего взялся за полотенце. Я тоже вытерся, надел ру-башку.

– Собираем манатки и валим в лес! Ну и переполох тут сейчас начнётся!

– Какой, на фиг, «переполох»! Предки им всыплют по первое число за пьянство, да и всё.

– Н-да? А как думаешь, сами-то предки чем занимаются, если детки ихние запросто ночью по кладбищам бухают?

– Да и чёрт с ними! С этой-то что делать? – спросил Денис, погружая палатку в рюкзак.

– Ничё, оклемается.

Я лицом к дороге усадил бесчувственную Светулю под ближайшее дерево, голову приклонил на левое плечо, а на ру-кав её джинсовой курточки несколько раз капнул вынутым из аптечки нашатырным спиртом.

– Обождём, – настойчиво повелел друг, прижимаясь к кустам. Я присоединился.

Оживляющая жидкость подействовала секунд через сто. Девочка резко вздрогнула, завалившись на бок, потом, схва-тившись за дерево, тяжело встала, осмотрелась, очевидно, силясь понять, на том она свете или ещё на этом, и почему – мокрая. Чувство реальности, судя по всему, постепенно стало возвращаться, и девчонка, тихонько заскулив, выбралась на дорогу и понуро побрела в деревню, приседая от каждого шороха. Денис напоследок снова хотел звучно хлопнуть в ладоши, но я жестом остановил его.

– Не надо, а то она вообще тут окочурится. Давай-ка лучше покурим.

– Да-а, – протянул друг, выдыхая дым через ноздри. – Деткам, конечно, никто всерьёз не поверит, но, тем не менее, на карте страны одним прoклятым местом станет больше…