Душан Митана - Сквозняк и другие

— Виктор, не будь пошляком. Я понимаю, у тебя климакс, но попытайся перенести эту неизбежную участь по возможности достойно и спокойно, — сказала Вероника и погладила потную лысину мужа. — На будущий год поедем к морю. Все втроем…

— Так, значит, почтальон, — злобно оборвал ее Виктор.

Вероника отрицательно покачала головой.

— Или один из мужиков, что ставили у нас радиаторы!

— Зря утруждаешься, Виктор. Этого тебе не понять. Лучше продолжай писать некролог на смерть пана Хорвата… Когда это случилось, он сидел на балконе и читал букварь. А заметив меня, быстро встал и галантно, положив руку на сердце, поклонился. На нем были элегантные плавки, красные, как горячая бычья кровь…

— Что?! Так это был тот старый козел напротив?

— Виктор, я же говорю, что это был сквозняк.

— Прекрати! — взревел Виктор, а минутой позже добавил тихо и просительно. — Вероника, скажи, кто это был? Ты что, не понимаешь, как это важно?

— По правде сказать, не понимаю. Не все ли равно — телевизионный мастер, почтальон, водопроводчик, пан Золтан или сквозняк?

— Aх! — Виктор вздохнул, удрученный Вероникиной тупостью. — Отнюдь не все равно. Как-никак речь идет о мировоззренческих принципах. Идеализм или материализм, дух или материя, понятно? Ведь если это был на самом деле сквозняк, так тем самым, собственно, подтверждается церковный догмат о непорочном зачатии. Скажи, всё-таки это был не сквозняк?!

Виктор явно страдал и с упорной надеждой во взоре ждал заключительного вердикта Вероники.

Пожалев страдающего супруга, Вероника решилась запятнать свою совесть спасительной ложью: — Хорошо. Это был телевизионный мастер.

Но увидев торжествующую улыбку на лице Виктора (он словно говорил: с самого начала я знал, что это был телевизионный мастер и что ты самая обыкновенная курва) , резко и бескомпромиссно добавила: — Но телевизионный мастер был всего лишь животворным членом сквозняка, который уже не мог смотреть, как мы подыхаем.

Виктор, до мозга костей оскорбленный вульгарными словами Вероники и неслыханной жесткостью ее голоса, со злорадным торжеством выкрикнул: — Кобель это, а не сквозняк!

А потом, с облегчением погладив вспотевшую лысину, сел за стол и продолжил писать некролог на смерть пана Золтана Хорвата, который еще недавно сидел на противоположном балконе, читал букварь и был одет в элегантные плавки, горячие, как свежая бычья кровь.