Изабель Фонсека - Привязанность

Дождь, дождь, дождь. Джин думала о том скверном промозглом дне в Лондоне незадолго до их переезда на Сен-Жак, когда она встретилась в химчистке с Софи де Вильморен, такой растрепанной и забрызганной грязью. И теперь ее вдруг пронзило очевидное: Софи напоминала ей Вик. Пусть даже С. д. В. была более костлявой, неухоженной, испуганной и вряд ли могла когда-нибудь рассчитывать на помолвку с красавцем-космологом. Она не была подлой; она была всего только чахлым созданием, попавшей в ловушку Рапунцелью — на каких и специализировалась Джин. Затем с такой же внезапной ясностью она поняла, чем именно хочет теперь заняться. Нет, не своей колонкой, в которой могла лишь предлагать неадекватные решения женщинам, которых никогда не встречала. И не только журналистикой более высокого уровня. Нет, это будет нечто менее опосредованное; она вернется под своды закона и воспользуется наконец своей степенью — ведь можешь ты стать бесплатным юридическим консультантом при Комитете содействия женщинам? Но начнет она с Софи, возьмет ее судьбу в свои руки. Как только она не видела раньше этой возможности приносить настоящую пользу?

Джин бросилась к дому, но Марка, к своему разочарованию, там не застала. Она хотела поделиться с ним своим новым замыслом — прежде чем успеет подумать обо всех резонах его не выполнять. На столе лежала записка. Пошел прогуляться по пляжу . В кои-то веки она не прочла это как шифровку об увеселительной вылазке в «Бамбуковый бар»; она ему поверила. Вытершись полотенцем, она уселась прямо за кухонный стол, вооружившись новым желтым бюваром и приставив к банке с медом фотографию Бада. Не вставая со стула с жесткой спинкой, она набросала свою статью из двенадцати абзацев, а когда уже заканчивала, в кухонную дверь вошел Марк. Джин не дала ему перевести дыхание.

— Марк, я тут все думала. О Софи де Вильморен. Ты знаешь, как она все не давала мне покоя, как я тревожилась из-за того, что она отиралась возле Вик. В общем, я все поняла неправильно. Погоди — просто выслушай меня. Знаю, ты скажешь, что это безумный план, но мы должны пригласить ее на Сен-Жак. Подожди, пожалуйста, минутку, прежде чем вступать… — Марк, усаживаясь, выглядел решительно не восторженно, а, напротив, даже встревоженно. — Я говорю совершенно серьезно — и хочу спросить об этом у тебя, только ты немного подумай, прежде чем что-то комментировать. Вик становится взрослой, она находит свою дорогу, и это великолепно. Наша работа выполнена — ну, на сегодня. Она, конечно, вернется, и ничто никогда не заканчивается . Но ты разве не понимаешь? Это уже только детали, мелочи. Мы ей нужны. Софи, я имею в виду. И нужны сейчас . Не думаю, чтобы у нее были какие-нибудь полезные умения, но, может быть, когда эта статься будет опубликована, я смогу спросить Брюса МакГи, не найдет ли он для нее место в этом проекте. Это бы полностью ее восстановило, ты бы посмотрел, что эти ребятки там делают.

Джин встала: она очень устала, но была слишком взволнована, чтобы сидеть.

Тогда заговорил Марк.

— Ты закончила? Не посидеть ли нам на веранде? Солнце уже вышло. Я прихвачу какое-нибудь прохладное питье.

Внезапно она почувствовала, что вот-вот взорвется от зноя.

— Хорошо. Здесь ужасно жарко.

Марк достал из холодильника кувшин чая со льдом. Она уселась в директорское кресло на веранде и смотрела, как он разливает чай, потом начинает расхаживать взад-вперед, а потом отхлебывает, очевидно, собираясь с духом, сам себе заводя.

— С чего начать? Для меня это огромное облечение, что ты взяла другое направление — думаю, мы можем согласиться, что вчера оба встали не с той ноги, — но нам, да, надо поговорить…

Он, казалось, и не собирался садиться. На тот случай, если потребуется спасаться бегством, подумала Джин.

— Я, конечно, ожидал, что рано или поздно это всплывет, — продолжал он, все еще неуверенно, — с тех самых пор, как тебе попалось на глаза то электронное письмо.

Так вот оно что, подумала она. Джиована. Это никогда не кончится. Он знает — ему все известно. Ее тщетная надежда на скорую и безболезненную передышку испарилась. Она старалась ни о чем не думать и вместо этого подтянула под себя ноги, приклеившись к месту. В отдалении она слышала завывание то ли дрели, то ли газонокосилки и тарахтение мотоцикла на дороге внизу.

Марк глубоко вздохнул.

— Ты, разумеется, знаешь, кто она такая. Чего ты не знаешь, так это… ты можешь не поверить, но Софи одержима одной идеей… Софи много лет носится с идеей… будто бы я — ее отец.

— О чем это ты толкуешь?

Козырьком приложив ладонь ко лбу, она уставилась на него.

— Скажу, если позволишь. Я познакомился с ней примерно в то время, когда родилась Виктория, и она две эти вещи соединила. С тех пор… давай-ка я попробую объяснить, как сам все понимаю. Как тебе известно, ее отец погиб до ее рождения, а возможно, даже как раз в тот самый день. — Озадаченность Джин граничила с раздражением. Опять эта старая история? Марк проводил сквозь волосы обеими руками, щурясь на мощеный плитами дворик, словно там был написан мелом его не выученный текст. — Ну, вроде бы из-за этого трагического и центрального события, окружавшего ее собственное рождение она каким-то образом присоединила себя к рождению Виктории, к нашему, если угодно, центральному событию, и она, я не знаю, полагаю, она хотела быть той новой личностью, начать все сначала — так же, как наша долгожданная возлюбленная дочь — наша Виктория.

Джин затаила дыхание. Что происходит? Она не верила словам Марка о «нашей Виктории», в которых, на ее взгляд, содержался обобщенный призыв к единению и прощению. Она не шевелилась и не перебивала его.

— Клянусь тебе, эта женщина безумна. Это кошмар — это всегда было кошмаром. Она меня затравила . То и дело просто являлась в офис. Спроси у Нолин — или у Дэна. Единственное живое существо женского пола, которое даже Дэн почел за благо избегать. Она поджидала меня у дома, когда я уходил на работу, и продолжала там ошиваться, когда я приходил обратно. Как ты думаешь, почему я никогда не хотел выходить? Почему так настаивал на том, чтобы мы отправились сюда? Я стал убежден, и, уверяю тебя, не без оснований, что Софи начнет поджидать меня на каждом углу. Говорю тебе, она террористка .

Джин с трудом могла это воспринимать — не просто увеличение Софи, но уменьшение того Марка, каким она всегда его понимала. Возможно ли, чтобы она ошибалась относительно их великолепной самодостаточности, ее определения брака, которое лишь накануне восстановил для нее Дэн? Марк, ее двойник по сдержанности, втайне разделяющий ее вкусы, ее склонное к уединенности отражение, — где теперь был ее муж? Рядом с ней или просто в укрытии? Казалось, ее собственный дорогой человек пребывал, в конце концов, в союзе с Джиованой: ненадежный и ненастоящий, иной. Словно весь экскурс в области, где царила Джиована, был гротескной подготовкой к более масштабному, бесповоротному лишению иллюзий… и все из-за того, что он, возможно, доводился отцом ребенку, родившемуся даже до того, как она с ним познакомилась? Послушай, хотелось ей закричать, я давно уже свыклась — это было до меня. Но с какой стати верить Софи? Он сам сказал, что она безумна. И так оно и есть: Софи — фантазерка и притвора, этому Джин сама была свидетельницей. Ясно было одно: он не считал, что Джин вообще можно что-либо доверить. Принадлежал ли он когда-нибудь ей по-настоящему? Что ж, кажется, это вскоре выяснится.