Василий Белов - Час шестый

В романе «Час шестый» автор как бы подводит итог судьбам русского крестьянства. Здесь среди действующих лиц на одно из главных мест выдвигается родной брат Павла Рогова Василий Пачин, служивший матросом, но продолжается повествование о драматических судьбах многих других героев трилогии. Бывший милиционер Скачков превратился в жуткого следователя. Праведник дед Никита скрылся в лесу от нетерпимой им действительности.

Следование за судьбами героев трилогии приводит нас в спецлагеря, на Беломорканал. Павел Рогов сумел уцелеть, пройдя дантовы круги ада, проявив способность русского крестьянина выжить в труднейших условиях. Он бежит с Печоры и появляется нелегально в окрестностях родной деревни, но его присутствие обнаруживают.

Великолепно, с жуткими подробностями описаны сцены охоты на Павла Рогова, закончившиеся убийством праведника деды Никиты.

Как и в предыдущие романы, в «Час шестый» автор органично вплетает цитаты из постановления верховных властей. Чрезвычайно выразительно «Постановление ВЦИК и СНК РСФСР о мероприятиях по усилению работ на лесозаготовках и сплаве». До чего же изощрялись власти, чтобы посильнее давить на русское крестьянство! Последнее цитируемое постановление — о награждении руководителей строительства Беломорканала — особенно красноречиво. Оно точно показывает, кто же уничтожал русское крестьянство.

Со страниц трилогии встает обобщенный обаятельный образ русского крестьянина, трудолюбивого и талантливого, доброго и честного, мужественного и стойкого, физически и духовно здорового.

Автор во многих сценах изображает великое трудолюбие и умение трудиться русского крестьянина, на чем и держалась веками Россия. Это изображено и в строительстве мельницы Евграфом и Павлом Роговым («Кануны»), и в сценах сенокоса, и в умении Евграфа работать топором, и в умении деда Никиты выжить в глухом лесу («Час шестый»).

Прекрасны образы русских женщин, таких, как Вера Ивановна, Тонька-пигалица, Аксинья, Палашка и др. По обаянию не уступают им образы украинских женщин-переселенок: Авдошки и других. Только одна женщина — Зойка Сопронова, жена Игнахи, — обладает в трилогии зловредным характером.

С глубоким проникновением в психологию своих героинь автор показывает их естественное стремление к личному счастью, к любви, их преданность своему избранному. Но злые силы власти разрушают или не дают возможности создать семью, выселяя на уничтожение мужей и возлюбленных.

Красавица Тонька-пигалица добровольно едет из родной деревни на Крайний Север на лесосплав, а красавица Авдошка, украинская переселенка, едет в Вологду. Первой движет надежда найти однодворца Прозорова, когда-то, до начала репрессий, сделавшего ей предложение выйти за него замуж и навсегда ранившего ее сердце, а второй — поиск Петьки Гирина, еще не растерявшего остатки крестьянской совести, хотя и сотрудничающего с органами ГПУ. Но и тот, и другой исчезают в неведомых безднах. Не лучше личная судьба Веры Ивановны, жены Павла Рогова, по доносу отправленного туда же, и других женщин репрессированных крестьян. Тяжка судьба их детишек, в лучшем случае живущих без отца в трудных условиях, а в худшем — умирающих от голода и холода.

Красоту подвига мужества, стойкости и благородства сотворяют не только представители крестьян, но и русские люди иных сословий — священники отец Николай («Кануны», «Год великого перелома»), послушник Валаамского монастыря Ипполит («Час шестый»), дворянин-однодворец Прозоров.

На протяжении трилогии, несмотря на трагизм описываемых событий, автор находит место для описания всех основных видов крестьянского труда, мужского и женского: труда пахаря, плотника, кузнеца, мельника, кружевницы, ткачихи и т. д. Сделано это с глубоким профессиональным знанием дела и служит элементом энциклопедии крестьянской жизни.

Находит автор и место для описания природы, для лирических отступлений. Например, абзац со слов «И ходила осень по русской земле… как ходит странная баба непонятного возраста: по золотым перелескам, промеж деревьев, собирая в подол хрусткие рыжики. За спиной кошель с неизвестной поклажей, на голове темный платок…» в главе XVI книги «Кануны» невольно заставляет вспомнить знаменитые гоголевские лирические отступления. Не часты и кратки, но всегда прекрасны в трилогии описания природы. Их отличает беловское знание не только основ крестьянской жизни и окружающей среды, в которой она протекает; он точно указывает, какая птица вспорхнула в то или иное время года, какие травы и цветы зацвели в определенные дни лета. Это делает его пейзажные описания не только лиричными, но и вполне конкретными.

Вся трилогия пронизана русской песней. В середине XX века у крестьян это были в основном частушки, которые сочиняли экспромтом многие крестьяне и крестьянки. Но в трилогии особенно отличался Киндя Судейкин, которого любили послушать односельчане. В трилогии хорошо показано, как умеют петь в народе. Даже уголовники в тюрьме увлеченно поют («Час шестый»). Хорошо изображено, как любой парень или девушка сочиняют на ходу частушку и поют ее, будучи поэтами и певцами от природы. Как же относится Василий Белов в трилогии к коммунистической партии, в которую сам вступал в 1956 году? Романы-хроники — это не публицистика, и в них нет прямых авторских оценок тех или иных политических течений. Вообще литературный метод Василия Белова как писателя отличается отсутствием навязываемых читателю авторских характеристик образов героев, их поступков. Автор просто излагает факты, которые говорят сами за себя.

В трилогии действует несколько симпатичных партийных деятелей областного и районного масштаба, с безусловно русскими фамилиями (Шумилин и др.). Но логика террора такова, что и над ними нависает его беспощадная секира.

Не дает автор и прямых отрицательных характеристик нерусским деятелям партии и органов ГНУ, но излагаемые факты показывают объективно их губительную роль в жизни крестьян Русского Севера.

Уже в «Канунах» появляется фигура главного большевистского вождя этой эпохи Сталина. Здесь Сталин показан как тиран, который за то, чтобы стать на высшую ступень политической власти, отдал на съедение русофобам миллионы русских крестьян. Автор, опираясь на архивы, пишет, что Сталин, выдвинувший лозунг «сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса», был левее самого Яковлева (Эпштейна), рекомендованного им на пост наркома сельского хозяйства для руководства коллективизацией. И когда Сталин написал известную статью «Головокружение от успехов», осуждающую левацкие перегибы, поспешность в осуществлении коллективизации, автор книги мыслями и словами крестьян оценивает эту статью как попытку Сталина прикрыть свое злодеяние.