Сэм Хайес - В осколках тумана

— Раз Дэвида выпустили, надолго или нет, я должен тебе что-то сказать, Джулия.

Говорит он медленно, точно выдавливая каждое слово. Я мнусь, не решаясь сбежать. Меня же дети заждались…

— На суде это все равно всплывет.

Я хватаюсь за стул, в ногах отчего-то слабость.

— Грейс Коватта беременна. Возможно, она до сих пор беременна.

Мне достаточно секунды, чтобы понять, что он лжет.

— О, ну да, конечно. И кто это сказал? Санта-Клаус?!

— Нет, Джулия. Это сказал Дэвид, — мягко говорит Марри.

Знаю, я поступил как мальчишка, заставив Джулию поверить, будто у меня роман с Роуз. Это все проделки Надин: сестрица устроила мне свидание вслепую, надеясь вернуть меня к нормальной жизни. Ничего у нее не вышло. Когда Джулия увидела нас, я слегка запаниковал, но не удержался и забросил-таки наживку, дабы посмотреть, проглотит ли она ее.

Не проглотила. Мне больно от того, что ей все равно.

— Господи, Надин, да все плохо! Ты можешь сказать, в какой области у меня все хорошо?

Лицо у нее усталое и какое-то потерянное, будто долгое дежурство высосало из нее энергию. В больницу я завернул за порцией сестринской ласки.

— А как же твои чудесные дети?

Разумеется, я ждал этого вопроса. Чувство вины сжимает меня тисками.

— Из-за них мне особенно тошно. Карлайл подобрался к ним вплотную. Джулия должна пообещать, что не будет встречаться с ним в присутствии детей.

Сомневаюсь, что она это пообещает.

— Насколько я понимаю, Марри, вариантов у тебя немного. Во-первых, ты можешь каким-то образом вернуть Джулию и умчать ее в прекрасную даль. Во-вторых, ты можешь собрать компромат на доктора — если таковой существует — и ткнуть его Джулии в нос. В-третьих, ты можешь зажить своей жизнью, видеться с детьми каждое воскресенье и навсегда забыть Джулию Маршалл.

Едкость в голосе Надин превышает все санитарные нормы. Имя Джулии она точно выплевывает.

— Ну, насчет куда-то там умчать у нас точно возникнут проблемы. Забыть Джулию… — Я раздумываю, таращась в потолок. — Нет, невозможно.

— Значит, остается второй вариант. Докажи, что он чудовище. — Надин разворачивает шоколадку, купленную в автомате. — Мой обед, — признается она. — А может, завтрак.

Мы идем по больничному коридору. На Надин белые куртка и штаны, туфли на мягкой подошве. Она сливается с белыми стенами. Она словно часть этого здания.

— Хочешь? — спрашивает она.

Я отламываю от шоколадки.

— А как отреагирует Джулия? Если мои подозрения насчет Карлайла оправданны хотя бы отчасти, Джулия никогда не поверит, что я тут ни при чем. И обвинит меня в том, что я разрушил ее счастье. А если он ни в чем не виноват, то смогу ли я спокойно наблюдать за их идиллией?

Надин косится на меня.

— Не сможешь. Зажмуришься. Но сейчас, Марри, смотри в оба. — Так говорила мама в нашем детстве.

— Итак, ты предлагаешь мне переквалифицироваться из адвокатов в сыщики?

— Разве я что-то такое говорила, братишка? — Надин невинно хлопает ресницами. — Не забывай, кто мой муж.

Мы уже у выхода. В дверном проеме сияет голубое небо, асфальт сверкает, точно подернутый россыпью бриллиантов.

— Марри, меня смущает информация Крисси, но, возможно, лишь потому, что Карлайла обвиняют в нападении на эту девочку.

Я хватаюсь за ниточку.

— Ну да, со мной то же самое. Стоит ему чихнуть, и мне кажется, будто у него чума.

— Точно. Я не на его стороне, но ты должен хорошенько изучить факты. Уверена, тебе уже случалось проворачивать достаточно необычные, если посмотреть со стороны, дела. И кто-то запросто мог обвинить тебя в нарушении закона.

Мы молчим, охваченные общим воспоминанием, уводящим нас на несколько лет назад.

Джулия тогда позвонила Надин и попросила срочно приехать, сестре пришлось срываться с работы. Дети уже лежали в своих кроватях, но Флора была еще совсем малышкой, и оставить ее Джулия не могла. Мои воспоминания о том вечере похожи на лоскутное одеяло, сшитое из откровений Джулии, спокойного пересказа событий Надин и последующей консультации у врача, которого я пытался убедить, что еще в своем уме.

— Честное слово, я сорвался всего один раз. Переработал. Всякое бывает.

— Но ты швырнул стулом в свою жену.

— Да нет! — Я смеюсь, всем своим видом показывая, что большей нелепицы не слышал. Вообще-то это так и есть. — Я вовсе не собирался швырять стулом в Джулию.

— Но швырнул.

— Я был пьян.

— А потом ты еще сбил с ног двух медсестер.

— Не нарочно же. Оступился и упал.

— И в результате тебе зашивали руку.

— Да уж, подробный отчет.

Наверное, глупо объяснять то, что произошло давным-давно, но для меня все это случилось будто вчера. Самого припадка ярости я не помню. Позже я был в панике, рвался убедиться, что не причинил вреда Джулии, но на звонки она не отвечала, а входную дверь забаррикадировала. Надин она заявила, что больше не желает меня видеть. Откровенно говоря, тот день и стал началом плохих времен. Прежде Джулия не особо волновалась из-за того, что я люблю зависнуть в пабе. Это было обыденностью, ну как подгузники Флоры или утренние побудки Алекса. Пару месяцев я сидел на антидепрессантах. В моей медицинской карте осталась отметка о происшедшем, и для врачей я с тех пор не просто пациент, а человек, склонный к буйству.

— Но в тюрьму меня, между прочим, не сажали, — говорю я, прежде чем Надин окончательно уничтожит меня своими доводами.

— Да, но нападение на медиков — это очень серьезно. И твоя медицинская карта мало отличается от полицейского досье Карлайла, — деловито замечает Надин.

— Вот спасибо, — бормочу я. Ну надо же, родная сестра сравнивает меня с потенциальным насильником. — Ты же знаешь, это был несчастный случай. Исключительно по пьяни.

— Возможно, у Карлайла имеется похожая отговорка.

— Это вряд ли. Он твердо стоит на том, что ничего не делал. Как скала. И кстати, я не понимаю, чего ты его защищаешь. Ведь наверняка не меньше моего хочешь, чтобы его заперли далеко и надолго.

— Да, хочу. Но надо же кому-то взять на себя роль адвоката дьявола, Марри. Кроме того, думаю, твое желание засадить его все-таки гораздо острее, ведь так у тебя есть шанс вернуть семью. — Надин комкает обертку от шоколадки, сует в карман и смотрит на часы. — Только прошу, будь осторожен. Ты ходишь по краю пропасти, пытаясь быть и адвокатом, и детективом. Смотри не запутайся. А главное, не показывай Джулии своего отчаяния. У тебя оно на лице написано.

— Джулия уже выстроила оригинальную теорию. Она считает, что я подозреваю Дэвида в какой-то неприглядной связи с Мэри. Зловещей, как она выразилась, связи. И если уж честно, то Джулия права. У меня и впрямь есть такие подозрения. — Я жду реакции Надин, однако она молчит. Во взгляде Надин усталое недоумение. — Ладно, топай домой, сестренка.