Джозеф Хеллер - Что-то случилось

– Так лучше? – интересуется он.

– Не намного.

– Эти коричневые туфли больше надевать не буду.

– Правильно.

– Как сейчас к вам относится Грин? – словно между прочим спрашивает он.

– Недурно, – отвечаю. – А что?

– Работай вы у меня в отделе, – говорит он уже куда уверенней, и на губах у него зарождается лукавая улыбка, – я бы на следующей конференции дал вам ораторствовать сколько угодно. Агентам всегда любопытно, что новенького вы для них готовите и что можете им сказать.

– Пока, – говорю я в ответ. – До скорого.

Мы оба смеемся, каждый знает, о чем мечтает другой, чего опасается и чем мается. Кейгл знает: я хочу остаться на своей работе и выступить на следующей конференции. (Черт возьми, даже если бы мне дали всего три минуты, это было бы для меня честью и означало признание, и я его заслужил и жду его, и все тут!) А я знаю: Кейгл хочет, чтобы я помог ему защититься от Грина. И от Брауна. И от Блэка. И от Уайта. И от Артура Бэрона тоже.

– Вы свистнете мне, если что-нибудь узнаете? – спрашивает он, провожая меня до двери.

– Ну конечно, – заверяю я.

– Только никого ни о чем не спрашивайте, – остерегает он меня и хмуро, невесело фыркает. – А то они еще ухватятся за эту мысль.

Мы смеемся.

Мы оба еще посмеиваемся, когда Кейгл распахивает дверь кабинета и мы видим, что с его секретаршей разговаривает моя секретарша.

– Ой, мистер Слокум, – радостно щебечет она в своей обычной манере, и я жалею, что не уволил ее. – Мистер Бэрон просил вас сразу же к нему зайти.

Кейгл оттаскивает меня в сторону.

– Зачем вы ему понадобились? – В голосе его испуг.

– Почем я знаю?

– Пойдите узнайте.

– А вы думали, я не пойду?

– И если он обмолвится, что меня хотят гнать, сразу же приходите и скажите мне.

– Ну ясно.

– Придете, да?

– Конечно, приду. Черт возьми, Энди, вы что – не доверяете мне?

– Вы куда? – спрашивает меня Грин, когда я встречаюсь с ним в коридоре по пути в кабинет Артура Бэрона.

– Меня вызывает Артур Бэрон.

Грин замирает на месте, в глазах у него ужас; я с трудом удерживаюсь, чтобы не рассмеяться ему в лицо.

– Вы-то ему на что? – спрашивает он.

– Понятия не имею.

– Пожалуй, пойдите узнайте.

– А вы думали, я не пойду?

– Бросьте вы свой ехидный тон, – рявкает Грин, и, сконфуженный и усмиренный этой гневной вспышкой, я опускаю глаза. – Еще вопрос, могу ли я вам доверять.

– Извините, Джек, – бормочу я. – Я совсем не хотел язвить.

– Как только он вас отпустит, сразу ко мне, – приказывает Грин. – Я хочу знать, что он скажет. Хочу знать, увольняют меня или нет.

Потом я наталкиваюсь на Брауна.

– О чем с вами говорил Кейгл? – спрашивает он.

– Хотел знать, что вы тут замышляли, пока он был в Денвере.

– Исправлял его ошибки и охранял его проклятое место, вот чем был занят этот злоумышленник, – огрызается Браун.

– Это самое я ему и говорил.

– Врете, – весело говорит Браун.

– За это мне и платят, Джонни.

– Но все это знают…

– Ну и что?

– …и это, по-моему, никого не волнует.

– Я не вру, Джонни! Я – дипломат.

– Во-во, дипломат, – соглашается Браун и грубовато, дружелюбно смеется, – ну, мастак, ну, сукин сын.

– А я как раз к вам, – говорит Джейн. – Хочу показать вам вот этот комплект.

Я бесстыдно пожираю глазами ее грудки.

– Ваша комплекция мне видна. – Она хихикает и очаровательно краснеет, но я становлюсь серьезен. – Не сейчас, Джейн. Мне надо к Артуру Бэрону.

– А, привет, мистер Слокум, – говорит мне секретарша Артура Бэрона. – Как дела?

– Вы сегодня прелестно выглядите.

Дверь в кабинет Артура Бэрона закрыта, и я не знаю, как поступить – то ли повернуть ручку и сразу войти, то ли робко постучать и ждать приглашения. Но двадцативосьмилетняя секретарша Артура Бэрона, которой я нравлюсь и у которой сложные отношения с мужем (он, вероятно, гомик), ободряюще кивает и показывает, чтоб я смело шел в кабинет. Я осторожно поворачиваю ручку и отворяю дверь. Артур Бэрон в одиночестве сидит за столом, он встречает меня улыбкой. Поднимается и, протягивая руку, неторопливо идет мне навстречу. Он всегда встречает меня (и всех) очень радушно, всегда очень приветлив и внимателен. Однако я всегда его боюсь. Он приводит меня в трепет и, наверно, так оно будет всю жизнь (меня всегда приводили в трепет все, под чьим началом я служил).

– Здравствуйте, Боб, – говорит он.

– Привет, Арт.

– Входите.

Он бесшумно затворяет дверь.

– Вхожу.

– Как дела, Боб?

– Отлично, Арт. А ваши?

– Готовьтесь заменить Энди Кейгла, – говорит он.

– Кейгла? – спрашиваю я.

– Да.

– А не Грина?

– Нет. – Артур Бэрон ободряюще улыбается улыбкой хорошо осведомленного человека. – Нам кажется, для работы Грина вы еще не созрели.

В словах его утонченная ирония, ведь оба мы знаем, что пост Кейгла выше и куда важней, чем пост Грина, – будь у Кейгла характер потверже, Грин оказался бы у него в подчинении. Слова Бэрона ошеломили меня, и несколько секунд я растерянно молчу, не зная, что сказать, что выразить на лице. Артур Бэрон внимательно смотрит на меня и ждет.

– Мне никогда не приходилось вплотную заниматься продажей, – наконец говорю я смиренно.

– От вас это и не требуется, – отвечает Бэрон. – Нам нужно, чтоб вы руководили. Вы человек преданный, разумный, толковый работник, и у вас хороший характер. Судя по всему, вы хорошо разбираетесь в деловой политике и стратегии, находите общий язык с самыми разными людьми. Вы дипломатичны. Вы проницательны, чутки и производите впечатление хорошего администратора. Этого достаточно, чтобы придать вам храбрости?

– Кейгл – хороший человек, Арт, – говорю я.

– Он хороший торговец, Боб, – говорит Артур Бэрон, подчеркивая разницу. – И возможно, если мы решим вас перевести, мы позволим вам, если захотите, оставить его У себя в отделе.

– Конечно, захочу.

– Возможно, даже позволим оставить его в качестве помощника или консультанта по особым проектам, когда их будут готовить люди, с которыми он сумеет сработаться. Но хороший руководитель из него не получился и, вероятно, уже не получится. Слишком часто Кейгл не может найти общий язык со всеми нами, а при его работе это чрезвычайно важно. Он без конца врет. Гораций Уайт требует, чтобы я от него избавился, именно потому, что он вечно нам врет. Он слишком много разъезжает, а ведь я уже говорил ему, чтобы он проводил больше времени здесь. Он безобразно одевается. До сих пор ходит в коричневых туфлях. Это, конечно, не надо бы принимать в расчет, однако это принимается в расчет, пора бы ему знать. И он не представляет мне отчеты по телефонным разговорам.

– Большая часть написанного в этих отчетах – неправда.

– Знаю. Но они все равно необходимы мне для работы.