Бернард Вербер - Танатонавты

— Я не знаю, а вот Сатана знает. Мой отец любил свою жену, а она его предала, вот и все.

— Сатана только тем и занимается, что топит невежд в их невежестве, — не сдавался я.

Но Рауль был уже неспособен рассуждать спокойно. Как и раньше, все вокруг было для него искажено его идеей фикс.

В приступе ярости он вскочил, опрокинув стул и стакан, и бросился прочь с танатодрома.

Догадываясь, что он задумал, я кинулся искать телефон его матери. Я предупредил ее, что Рауль убежден в том, что она стала причиной смерти его отца, и сейчас он мчится к ней, чтобы отомстить. Она сказала, что Рауль ошибается и она легко сможет перед ним оправдаться, но все-таки постаралась побыстрее закончить разговор.

Она швырнула несколько юбок в чемодан, и когда человек с искаженным от гнева лицом, имевший отдаленное сходство с Раулем, ворвался в квартиру, там уже никого не было.

Так и не сумев найти мать, он отправился к тому самому Филиппу, который был ее любовником. Рауль бросился на него с кулаками, но тот оказался сильнее и швырнул его на ковер. Гордый танатонавт, превратившись в разозленного ребенка, топал ногами и хотел все разнести к чертям собачьим!

Все-таки он слишком легко поддается вспышкам гнева!

Впервые я осознал, что мой старинный друг зачастую не видел настоящей правды. За ней лучше следовать, чем присваивать ее себе. Кстати, вот почему убили святого Петра-Гермеса. И разве не говорил Фредди, что «мудрец ищет правду, а глупец ее уже нашел»?

— Моя мать — самая сволочная сволочь, — кипятился Рауль, вернувшись к нам.

— Да кто ты такой, чтобы ее судить? — разозлилась Стефания, прикладывая примочки к его синякам. — Твой отец тоже дров наломал. Он бросил ее и ничем не интересовался, кроме своих книжек. Ты сам говорил, что он почти не занимался тобой. Воспитывала-то тебя она!

Но Рауль находился уже в таком состоянии, что ничего не слышал.

— Мой отец был ученый, философ, — твердил он. — Он посвятил себя науке. Он был первопроходцем, исследователем смерти. Моя мать его убила!

Роза положила прохладную ладонь на его пылающий лоб.

— Не все так просто, — мягко сказала она. — Ты должен быть благодарен матери. Даже если она подтолкнула твоего отца к самоубийству, она возбудила в тебе непреодолимое желание узнать, что такое смерть. Благодаря ей ты занялся биологией, начал исследовать анабиоз сурков, стал пионером танатонавтики и, наконец, открыл Континент Мертвых.

— И это тоже правда, — пробормотал Рауль.

— Если тебя это хоть как-то утешит, то вспомни, что на том свете ей придется явиться на суд. Ее душа тоже пройдет взвешивание. У ангелов будет вся информация об этом деле, они выслушают свидетельские показания твоего отца. Одержимые гордыней, люди воображают, будто сами, еще на Земле, способны всем воздать по справедливости. Такая справедливость — сплошная иллюзия.

— Да, — подхватил я. — Верь в ангелов и судьбу. На том свете они ее накажут так, как она этого заслуживает.

— Может, они отправят ее обратно на Землю жабой? — предположила Амандина, желая утешить Рауля.

Он осушил полный стакан коньяка и потребовал еще.

— Проблема в том, что обязательно найдутся счастливые жабы, — пробурчал он. — Я бы хотел, чтоб ее реинкарнировали тараканом и кто-нибудь раздавил ее каблуком.

Тут уж я не выдержал и тоже попросил коньяку.

— Знаешь, Рауль, мне кажется, тебе срочно необходимо к психоаналитику, — вздохнул я. — Ты совершенно не готов выслушивать откровения Сатаны.

— И не будем забывать, что Сатана — ангел зла, — заметила Амандина.

Я пихнул Рауля кулаком в плечо.

— Слушай, ты помнишь, как мы с тобой дрались с сатанистами? А теперь ты сам просишь у Сатаны помощи, чтобы решить свои проблемы. Ты знаешь кто? Ты опереточный Фауст!

Я уже был по горло сыт его припадками, и мне страшно захотелось хорошенько встряхнуть эту сердитую и пьяную развалину.

— Слушай сюда! — закричал я. — Ты нам еще нужен на танатодроме, понял? Нужен каждый день и каждую минуту. Оставь свою мать в покое. У нас совершенно нет времени, чтобы тратить его попусту.

Рауль зло рассмеялся:

— Господин доктор собрался читать мне мораль? На себя посмотри! Будь спокоен, я и про тебя кое-что узнал.

Я пожал плечами.

— Что за ерунда, — сказал я. — Сатана рассказал тебе о твоем отце, потому что ты этого очень хотел. Но вот с какой стати ты говорил с ним обо мне?

— Друг мой! Старый мой друг! Да меня просто распирало от желания все узнать, вот он и о тебе сообщил две правдивые вещи.

И тут я прямо нутром почуял, что ничем хорошим мне это не светит. Только настоящие друзья знают, как ударить побольнее. Мне захотелось крикнуть: «Давай, гадюка, плюйся ядом!» — но страх победил. Я зажимал уши ладонями, пока он выкладывал свои откровения. По лицам женщин я понял, что мне каюк. Розу особенно задело то, что говорил Рауль.

Едва я отнял ладони, как Рауль заплетающимся языком начал все по новой:

— Что, ушки заложило? Ничего, я повторю…

— Не хочу, ничего не хочу знать! — заорал я во все горло.

Но не успел я снова заткнуть уши, как он уже ляпнул:

— Твои родители бесплодны! Вас с Конрадом усыновили! Это правда номер один.

Мне показалось, что меня сшиб грузовик. Теперь он отъехал и снова набирает скорость. Сейчас будет давить из меня томатную пасту. Мир вокруг рушился. Мое прошлое — не мое. Моя семья — не моя. Мой отец — не мой отец. Моя мать — не моя мать, мой брат — не брат мне. И даже прабабушка Аглая…

Рауль с великим наслаждением взирал на меня. Моя очередь страдать! На его лице появилось выражение садистского удовольствия, пока он разогревал перед запуском свою вторую баллистическую ракету.

— Правда номер два!

Вы понимаете, что, когда вас переедет грузовик, это уже достаточно плохо? Но ждать, пока тебя переедут снова, по еще теплым, перемазанным кровью кишкам… Я что было сил затыкал уши. Плотнее, как можно плотнее. Нельзя знать. Ни в коем случае нельзя это знать. Из жалости Рауль сначала наехал на меня первой, легкой правдой. Но вот уже, должно быть, он изрек свою вторую истину. Во взглядах Амандины, Стефании и в особенности Розы читалась паника. Я в бешенстве вытащил пальцы из ушей и молниеносно врезал по подбородку того, кто когда-то был моим лучшим другом.

Нежно поглаживая физиономию, Рауль выглядел омерзительно довольным.

— Мерси, — сказал он. — Люблю, знаете, полновесный апперкот к обеду… В особенности от лучшего друга.

Нет, тут, конечно, мне надо отвечать так, чтоб смешать его с грязью и пылью, чтоб он уже не встал. Не раздумывая ни секунды, я нанес остроумный и изящный удар:

— Сам такой!

Они узрят мир, что сейчас для них невидим, они увидят время, что от них сейчас спрятано. Более того, время их не состарит. Ибо жить они будут на неприступных высотах того мира, станут напоминать ангелов и будут походить на звезды, смогут принимать любые формы, какие только захотят, формы красоты и грации, света и величия славы. Потому что перед ними будут простираться необъятные просторы рая. Им покажут бесконечную красоту тех живущих, что пребывают под троном, как и вся армия ангелов, что сейчас скрыта моим словом от взора и кому приказано не сходить с места, пока не наступит час пришествия.