Анна Бялко - Сны мегаполиса (сборник)

Особенно же ей нравился один журналист из отдела политики. Впрочем, не ей одной. Сергей Таковецкий, маститый политоботзреватель, ведущий постоянной колонки, красавец, мачо, плейбой и донжуан отвечал за повышенное сердцебиение всей женской половины газетного штата, начиная с семнадцатилетней курьерши Людочки и заканчивая семидесятилетней вахтершей тетей Марусей. В промежутке между ними двумя находилось примерно тридцать дам различнейших возрастно-весовых категорий, и некоторые из них могли заслуженно похвастать вполне выдающимися женскими достоинствами, такими, как красота, социальное положение и высокий интеллектуальный коэффициент.

Ася на фоне всех этих выдающихся во все стороны разнообразных достоинств всегда – и небезосновательно – чувствовала себя серой мышью. Поэтому ни о каких знаках внимания со стороны прекрасного Таковецкого даже и не мечтала. Сидела себе спокойно в закутке за компьютером и не проявляла никакой излишней активности. Разве что... Ну, верстку статьи готовую отнести показать – так это ее прямая служебная обязанность. Или почти прямая... Ну, постараться запомнить, когда кумир ходит выпить кофе в кафетерий и сходить туда в это же время... Она тоже человек, а кофе – хлеб для программиста... Ну, начала курить и стала наведываться в курилку... Она взрослая девушка, в конце концов, не приставайте к ней с глупостями. Таковецкий... Ерунда какая. Она не маленький ребенок, и прекрасно понимает, что тут для нее никаких шансов нет, да и не надо ей этих шансов. Тоже мне радость – даже если удастся как-нибудь, изловчившись, этот самый невероятный шанс внезапно сорвать – и что дальше? Ну, переспит он с ней, как со всеми прочими, может быть, даже не один, а пару раз, если повезет, и потом благополучно забудет – радости-то от этого... Ей так не надо, ей надо – чтоб родство душ, чтоб вместе и надолго, если не навсегда, а уж на это у нее никаких шансов с гарантией нет, даже и надеяться незачем.

А надеяться все равно очень хотелось. Да еще тут некстати настала весна, ранняя, глупая, с просветами голубого неба, хлюпаньем под ногами и запахом талого снега с оттенком грядущих приключений... В поисках которых в курилку отчего-то хотелось заходить все чаще.

Но приключение все равно застало Асю врасплох, причем совсем с другой стороны. В ее, вернее, отцовском доме этажом выше жил сосед-старичок. Ася заметила его почти сразу по переезде – худенький, седой, сгорбленный – кажется, в чем душа держится. Она вскоре с ним и познакомилась – случайно, пока лифт вместе ждали. Старичок улыбнулся ей, сказал что-то вроде, что вот-де, новенькая у нас в подъезде, симпатичная такая – и Ася, которой так не хватало в то время человеческого тепла, не могла не быть ему благодарна. Теплое слово, в конце концов, и кошке приятно. К тому же старичок был вознагражден за свою теплоту сторицей – Ася с тех пор на правах соседки доставала ему газету из ящика, возвращаясь домой из университета, помогала донести при случае тяжелую сумку или просто бегала в магазин за кефиром и прочими мелочами. Дружбой это нельзя было назвать, но так – добрососедские отношения. Обоих это, по всей видимости, устраивало даже больше, чем казалось на первый взгяд. Во всяком случае, в асиной девичьей жизни было не так уж много добрых отношений, а про старичка ничего известно не было.

И вот, возвращаясь как-то с работы, переполненная расплывчатыми мыслями о мимолетной встрече с Таковецким в курилке, Ася автоматически, как всегда, проходя мимо, выдернула из старичкового ящика свернутую в трубку газету и поднялась к его двери, чтобы отдать. Позвонила. Старичок открыл, поздоровался, поблагодарил как обычно, но, вместо того, чтобы тут же попрощавшись, дверь и закрыть, вдруг отступил назад и тихо сказал Асе:

– Зайди-ка на минутку.

Ася слегка опешила. Такого в заводе не было. Она даже встряхнулась и отвлеклась от своих расплывчатых, но таких заманчивых мыслей, но, секунду поколебавшись, все же последовала приглашению. Почему бы и нет, в конце концов? Старичка она знает не первый год, да и потом... Что она теряет? Альтернатива у нее все равно лишь одна – спуститься на этаж в свою квартиру и варить там себе кофе в лучшем случае в одиночестве, а в худшем – в компании мачехи с сестрицей. Лучше уж старичок... Может, он тоже кофе заварит... Мачеха категорически не одобряла асину способность пить кофе в любое время суток в любых количествах, и хоть и не говорила ничего, но так смотрела, что половина кайфа терялась тут же на месте.

Итак, она вошла в квартиру и замерла у порога в нерешительности. Старичок же, сделав ей знак рукой в сторону вешалки, мол, раздевайся, зашаркал куда-то вглубь и исчез за поворотом коридора. Ася повесила куртку и двинулась за ним.

Квартиры в этом доме были генеральские, огромные, с высоченными потолками и множеством комнат, раскиданных в произвольном порядке вдоль длинных извилистых коридоров. Когда Ася нашла, наконец, своего старичка, он обнаружился не иначе, как в кабинете – просторной комнате, все стены которой были уставлены высокими, в потолок, шкафами с книгами, а посередине громоздился – именно так, иначе и не сказать, здоровенный письменный стол. Не стол даже, а целый катафалк – со множеством ящиков, резными ножками и колонками, да еще сверху весь заваленный книгами и прочей заумной рухлядью, так, что хозяин, усевшийся за ним в кресло, и виден-то был с трудом.

– Садись, – снова махнул старичок Асе из своей ниши. Ася повертела головой, обнаружила у одной стены затерявшийся среди шкафов зеленоватый кожаный диванчик и послушно села.

– Села? Тогда слушай, – проскрипел старичок из-за стола. Ася кивнула. Дело явно пахло не кофе, скорее керосином, да что уж теперь... Интересно, надолго все это? И вообще – зачем?

– Я скоро умру, – еще тише, чем раньше, проскрипел старичок. Ася испугалась. Господи, он что, хочет оставить ей какое-нибудь старье в наследство? Вот не хватало. Она начала было сбивчиво нести что-то такое общеуспокоительное, но старичок только резко отмахнулся, и она смолкла на полуслове.

– Слушай, – сердито цыкнул дедок. – Не надо мне твоих... Этих... Я дело говорю.

Ася только кивала со своего диванчика.

– У меня нет никого. Нехорошо, конечно, но так уж вышло. А чтоб совсем все пропало – не хочу. Решил – оставлю тебе. Я на тебя глядел, девочка ты неплохая, и голова есть. Жаль, конечно, не мальчик ты, да что поделать-то...

Ну точно, сейчас про завещание скажет – решила Ася. Она попыталась снова открыть рот, но старичок, очевидно, уловив ее намерение, так зыркнул из-под нависших на глаза седых бровей – будто молния по комнате сверкнула – и Ася осеклась, не начавши.

– Я хочу оставить тебе Дар, – со значением произнес старичок. И замолчал, будто ожидая асиной благодарной реакции. Не дождавшись, он вздохнул и продолжил.