Анна Бялко - Сны мегаполиса (сборник)

Анечка вошла в комнату. Черт, продолжавший пить чай, скосил на нее глаз, но, явно решив, что большего внимания она не стоит, от чашки не оторвался. Анечка подошла к столу, уселась напротив и уставилась на внучка во все глаза. Почему-то, хоть она и знала, что он тут главный, страшно ей не было. Черт вблизи был даже, пожалуй, симпатичнее, чем из-за двери. Не было в нем ничего ни страшного, ни отталкивающего, скорее наоборот. У него был мягкий, интеллигентный вид. Анечка вздохнула – и решилась.

– Почему я здесь? – спросила она в лоб.

– Я тебя бабушке подарил, – ответил черт, даже бровью не шевельнув.

– Как то есть подарил? – Анечка, хоть и не пила чай, чуть не захлебнулась от возмущения. – А я? А меня спросить? Я не живая?

– Живая, – согласился с ней черт. – Потому и живая, что – подарок. Тут таких, заметь, не так много.

Анечке некогда было вдаваться в рассуждения.

– А как же можно живых дарить, – продолжала возмущаться она.

– А мертвых-то какой смысл? – хмыкнул черт. – Их тут и так полно.

До Анечки стало что-то доходить.

– Так я умерла, что ли?

– Ты – нет. Потому что я тебя решил так подарить, – терпеливо повторил черт. И поглядел ей в лицо – первый раз.

– А почему именно меня? – Анечка слегка сбавила тон.

– Не знаю. Бабушке хотелось чего-то... Забавного... Но не вредного. Праведника сюда не затащишь, грешников своих девать некуда, а ты... Впрочем, ты просто вовремя подвернулась.

– Так это ты мне туфли в магазине подсунул? – Анечка пристальнее вгляделась в лицо собеседника. И правда, было в нем что-то знакомое.

– С ума сошла? – Возмутился черт. – Я – в магазине! Ну, подшустрил там кто-то... Из молодых... У меня, знаешь, посерьезнее дела есть.

Они помолчали.

– А обратно мне можно? – Спросила Анечка, выдержав паузу.

– А зачем?

– Ну... У меня там жизнь... Работа... Друзья в конце концов.

– Подумаешь, друзья, – фыркнул черт. – И работа... Знаю я твою работу. Тут – ничуть не хуже. А друзья так даже и симпатичнее будут.

Спорить Анечке не хотелось, да как-то и аргументов подходящих не было. Она решила попробовать другой путь.

– Устала я тут, понимаешь, – произнесла она жалобно. – Тяжело мне.

– Это да, – согласился с ней черт. – Бабуля, она с характером, с ней не расслабишься. Я сам-то за час устаю, а уж если все время... Страшно подумать.

– Вот видишь, – обрадовалась Анечка такому пониманию. Кажется, дело тронулось. – А я все время. Помоги.

– Я даром не помогаю, – качнул головой ее собеседник. – Должна бы уж знать.

– Какое ж даром? – вскинулась Анечка. – Я сколько, считай, тут отпахала? Это авансом выходит.

– Н-да? – В голосе черта прозвучало сомнение. – А как ты попала-то сюда?

– Ты ж сам сказал – бабушке подарил.

– Это я знаю, – он досадливо махнул рукой. – Я спрашиваю – каким способом?

– Так вот же! – Анечка указала на свои туфли. Черт скептически оглядел их.

– Ну так что сложного? Сними их – и ступай себе на здоровье.

– Так они не снимаются.

– Ну покажи...

Анечка протянула в его сторону ногу. Черт брезгливо, кончиками пальцев, потянул туфлю за носок – она сошла с ноги так легко, будто и не прирастала никогда. Черт бросил ее на пол и вопросительно взглянул на Анечку – во второй раз.

– В чем проблема, я не понял?

– А вторую? – обрадовалась Анечка, почуяв близкую свободу. – Помоги вторую снять, а? Сделай доброе дело...

Это была ошибка. При упоминании доброго дела черт как-то весь напрягся, поджался и нахмурился. Туфля сделала скачок по полу и снова оказалась у Анечки на ноге.

– Нельзя. Мы этим не занимаемся. И вообще мне пора, засиделся я тут с тобой.

– Подожди! – Анечка вскочила вслед за ним. – Не уходи, не оставляй меня тут. Бабушка велела, чтоб ты ее дождался, – схватилась она, как за соломинку, за последнее средство.

– А, ну да, – черт снова уселся за стол. – Действительно, она просила. Бабушку нельзя огорчать. И поэтому – он махнул в анечкину сторону длинным пальцем, – я тебя отпустить не могу. Ты только подумай – она вернется, а я тут добрыми делами занимаюсь! Да она мне знаешь, что устроит!

Анечка судорожно соображала, что бы такое ему сказать, чтоб он все-таки снял с нее проклятые туфли. Надежда на избавление, несмотря ни на что, все-таки не покидала ее. Мысли скакали, как бешеные.

– Между прочим, – осторожно начала она, искоса следя за выражением чертова лица. – У меня тоже бабушка есть. Тоже, между прочим, строгая. А я ее так давно не видала. Да я появлюсь – она мне такое устроит за пропадание – почище твоей! Так что, если вдуматься, никаким добрым делом тут и не пахнет! И потом – твою бабушку нельзя огорчать, а мою можно, что ли?

– Ну я не знаю, – в голосе черта прозвучало что-то вроде неуверенности. – Бабушка, конечно... Но я так тоже не могу. Вот если б ты хоть душу заложила, что ли...

– Какую душу? – Анечка поняла, что надо ковать железо, пока горячо. – Давай, я не против.

– Да где она у тебя, душа-то? – Черт сморщился, как от кислого. – Ты и так, почитай, в аду. Будь у тебя душа приличная, ты б так легко сюда не попала.

– Ну, знаешь! Всему есть предел. Я тебе не навязывалась, ты сам меня со своими туфлями заморочил, а теперь душа моя ему, видите ли, не нравится! Не нравится – отпусти!

– Да не могу я так, – черт прямо взвыл. – Ты – бабушкина. Я тебя ей подарил. Подарки не отпускают.

– А если как будто я сама...

– Что – сама?

– Сама убежала...

– Умная такая. Чего ж ты раньше сидела? Бабушка нервная, но ведь не дура же. Я тут сидел, а ты сама вдруг убежала. Можно подумать! Вот если бы она – сама, тогда – да.

– Она сама убежала?

– Сама бы тебя отпустила. А так она обидится, а бабушку нельзя обижать.

Анечка погрустнела. Черт, похоже, оказался крепким орешком, не хуже бабушки.

– Отпустит она, как же. Она меня дома лишний раз одну не оставит.

– Вот видишь, ты ей нравишься.

– Мне от этого не легче.

– Конечно, не легче. Не нравилась бы ты ей, она бы тебя прогнала. Но меня, между прочим, она и вовсе любит – представляешь, каково приходится?

Снова наступила пауза. Анечка, почти простившись с желанной свободой, даже не знала, что теперь делать или говорить. И надо ли? Ей снова вспомнилась своя родная бабушка, почему-то не грустная, а сердитая. Вспомнилось, как бабушка воспитывала ее за очередную провинность:

– Вот, безотцовщина, опять поздно приходишь, опять пальто не одела. И вообще ты одеваешься черт-те как, на что это похоже?

Анечка тогда еще огрызнулась, дескать, нормально она одевается, и это вызвало новый поток бабушкиных эмоций:

– Я и смотрю – нормально! То-то тебя замуж никто не берет. До стольких лет дожила, а все одна да одна.

– Я не одна. У меня мальчик есть.

– Видела я! Разве ж это мальчик? Стыд один!