Анна Бялко - Сказки женского леса

Я честно ответил, что не помню. Она кивнула.

– Ладно. Твой диагноз мне ясен. К сожалению, это не лечится.

– Что?

– Хроническая глупость. Грипп-то пройдет, а вот с ней тебе всю жизнь жить. Но ты не огорчайся, это у многих мужиков бывает. Наверное, еще один половой признак. Померь-ка еще разок температуру.

На этот раз градусник показал тридцать девять с небольшим. Полина удовлетворенно кивнула.

– Падает, зараза. Сейчас еще полчаса подождем, она до тридцати восьми упадет, и я тебя покормлю.

– Где ты еду-то возьмешь?

– Да уж. Найду где-нибудь. Пока ты тут валялся, я суп сварила, и так, по мелочи разного.

Тут я понял, что действительно хочу есть. И даже сквозь забитый нос почувствовал запах чего-то такого домашнего, забытого, горячего и страшно вкусного. Терпеть сил не было.

– Поль, а можно не ждать полчаса? Давай прямо сейчас, а?

Она оглядела меня с сомнением.

– Подожди. Ты до кухни не дойдешь.

– Дойду! За-ради твоего супа.

– Ты мелкий подлиза и обжора. Давай лучше я сюда принесу. Хотя нет, суп в постель – потом белье не отстираешь. Ладно, подымайся, только совсем потихоньку. И знаешь что? Снимай майку, я тебе дам сухую.

После сложных многочисленных манипуляций мы наконец оказались на кухне. Полина усадила меня, завернула в плед, подсунула под ноги табуретку и налила в чашку куриный бульон. Он был горячим и безумно вкусным. После добавки супа я выклянчил у Полины куриную ногу. Потом она заставила меня выпить здоровую чашку чая с лимоном и медом. Я обожрался, прогрелся весь до костей, размяк и, как мне казалось, почти поправился.

Когда я поделился этой радостной вестью с Полиной, она нахмурилась и покачала головой.

– Нет. Пойдем-ка обратно в койку. Сейчас таблетка кончится, и мало тебе не покажется.

– Так давай еще одну выпьем?

– Я тебе и так прошлый раз две дала. Каждая следующая меньше помогает. А там еще ночь... Ночью хуже будет. Хорошо хоть ты поесть успел.

Тут мне пришла в голову мысль, которой я испугался до чертиков.

– Полин, а ты домой уйдешь? Я ночью один буду?

– Вот она – страшная сказка, – ухмыльнулась Полина. – Сегодня ты будешь ночевать один! – Но, очевидно оценив степень испуга на моем лице, добавила совсем другим тоном, – Ну, куда я уйду? Разве ж тебя тут бросишь? Сейчас детям позвоню, чтобы не ждали. – И тут же снова начала ерничать. – Чем не пожертвуешь ради спасения жизни друга? Мне даже своей безупречной репутации не жаль – цени! Тебе же потом, как честному человеку, придется... – И осеклась.

– Что придется? – мне уже хватило сознания, чтобы поймать ее на слове.

– В койку придется идти, причем немедленно и совершенно самостоятельно. – Не так-то легко было ее пронять.

Полинин мрачный прогноз оправдался с лихвой – ночь действительно оказалась мучительной. Пожалуй, так хреново мне еще не было – озноб, бред, отрывочные сны с кошмарами, межующиеся с периодами забытья... Смутно различимая взлохмаченная Полина с какими-то чашками, мокрыми тряпками, босыми ногами. Под утро мне полегчало и я заснул сколько-то нормальным сном. А когда проснулся – в окно светило солнце, голова была звеняще легкой, но относительно ясной и, кроме слабости, пожалуй, никаких признаков болезни я больше не ощущал.

В кресле рядом с кроватью, неудобно свернувшись клубком и укрывшись клетчатым пледом, спала Полина. При первых моих шевелениях она подняла голову.

– Ну, как ты? – в голосе не было ни издевки, ни раздражения.

– Да знаешь, страшно сказать, ничего. А тебе, кажется, неважно спалось? – Я сделал неловкую попытку отыграться за ее вчерашние подначки.

– Учти, в невыспавшемся состоянии я способна на убийство. – Мрачно предупредила Полина, тут же добавив: – Впрочем, в твоем случае даже сильно стараться не придется.

– Сдаюсь, сдаюсь. На самом деле, без тебя бы я, правда, наверное, помер. Ты извини, и вообще спасибо.

– Ага. Счас зарыдаю, прекрати немедленно. Градусник лучше поставь, – и скрылась.

Градусник показывал тридцать семь с копейками, и вернувшаяся умытая, причесанная и посвежевшая Полина разрешила мне встать, пообещав даже завтрак.

Было чертовски здорово сидеть вдвоем на кухне. Вчера Полина каким-то непостижимым образом ухитрилась навести там порядок – вообще-то любовь к порядку не была ее сильной стороной, зато готовила она потрясающе. Омлет был легок и воздушен, гренки – хрустящи, а кофе в Полининой чашке (мне она кофе не дала, заявив, что нечего переводить на больных хорошие продукты) пах на двоих. Все было так естественно и хорошо, словно мы всегда завтракаем именно так, поэтому, когда Полина, допив кофе, стала объяснять мне, какой режим надо соблюдать и когда какую таблетку пить, я был застигнут врасплох.

– А ты куда?

– Же-ка. – Она поглядела укоризненно. – Вообще-то у меня там дети. Дом, знаешь ли. И я еще работаю иногда – никак не могу отвыкнуть от этой дурной привычки. А ты действительно больше не умрешь.

– Умру. Немедленно. Назло. – Было немного стыдно, но я устроил детский крик на лужайке – в лучших традициях балованных младенцев. – Все будет на твоей совести. Я слаб и немощен, а ты меня предательски бросаешь.

– И это мне за все мое хорошее? – Полина уже обувалась в прихожей. – Вот и верь после этого людям. Впрочем, ладно. Спишем происходящее свинство на тяжелые последствия болезни. Но я все равно должна съездить домой. Мне там забрать надо всякого. Кроме того, подозреваю, что дети ничуть не огорчены моим отсутствием, а напротив, живут изо всех сил своей детской жизнью – на это тоже неплохо было бы глянуть. Так что жди меня, и я вернусь.

– Когда? – сварливо поинтересовался я. – Ключи не забудь.

– Ой, Замятин, ну какой же ты мелочный и нудный! Настоящий банкир. И ключи свои всунуть, чтоб уж точно вернулась, и на цепь златую посадить. Ложись иди, нечего по квартире скакать. Со всех твоих ключей мной сняты дубликаты!

С этими словами она исчезла. Я послушно улегся. Было до жути скучно. Я смерил температуру, позвонил на работу, посмотрел какое-то кино по ящику. Время тянулось, как липкая жвачка. Полина не шла. Я собрался было ей позвонить, но, подумав, решил все же не нарываться. Сходил на кухню, поискал еды. Поиски увенчались успехом, но есть в одиночку было неинтересно. Хотя вкусно. «Какого черта – задавал я себе один и тот же вопрос. – Какого черта мы не живем с ней вместе и вообще она не выходит за меня замуж? Она же не может не видеть, что это хорошо. Придет, я ее спрошу. Господи, ладно, черт с ней, не буду спрашивать, только пришла бы уже поскорее».

Ясно, что, когда она все-таки пришла, я ни о чем не спрашивал. Лежал в постели и артистично стонал, чтобы вызвать укоры совести. Полина повесила шубу, разулась, вошла в комнату, держа в руке плоский кейс размером с большую книгу и, ничего не говоря, начала осматривать углы.