Анна Бялко - Счастливый слон

– Спасибо, Марсия. Я, наверное, так и сделаю, в смысле, выберу именно этот вариант. Но... Я должна еще подумать. Марсия, а вы уверены, что не обижаете себя?

– Перестаньте. Подумайте, Лиз, и если решите оформлять Legal separation, вы знаете, как меня найти. У вас есть мой мобильный телефон?

– Нет.

– Вот, возьмите визитку. Здесь есть этот номер, для близких клиентов. И знаете что, Лиз?

– Что?

– Я хочу сказать, что вы потрясающе держитесь. Поверьте, я знаю, что говорю. Мне приходится видеть всякое, но вы молодец. Ситуация сама по себе очень противна, но далеко не каждая женщина ведет себя с таким достоинством.

– Да ну, Марсия. Спасибо, конечно, но это незаслуженно. Я, право же... Я просто не успела выйти из шока.

– То есть?

– Я узнала обо всем сегодня утром, и...

– Сегодня утром? Лиз, повторяю, я видела многое, и меня нелегко потрясти, но вам это удалось. Вы потрясающая женщина.

– Честное слово, Марсия, я предпочла бы в этом месте не выделяться, и уж тем более никого не потрясать. Если честно, я и с вами лучше бы встретилась по другому какому-нибудь поводу. Но – что поделаешь?

– Держитесь. У вас все будет очень хорошо, я в этом уверена. Звоните мне, если что. Берегите себя.

Она ушла, а я еще какое-то время посидела за своим столиком в одиночестве. Отрадно было узнать, что я все сделала правильно. Всегда уважала себя за способность и умение мыслить. Надо будет обдумать как следует этот вариант с закладом дома, тут есть рациональное зерно. Взять деньги и уехать, и пусть разбирается, как хочет. Пусть хоть полный дом зайчиков наведет!

Мой дом? Зайчиков? Нет, ни за что! Хотя... Какой он теперь, к черту, мой? Я все в нем делала для семьи, для нас, для него, для мужа, который был – я, а что теперь? Теперь, даже если мы и помиримся, и останемся в нашем доме, все равно ничего не будет, как раньше. Потому что я всегда буду знать...

Ладно, не раскисай. Еще не время. Успеешь наплакаться позже, потом, когда все кончится уже совсем-совсем. Ну, или хотя бы на сегодня. А пока нам еще предстоит беседа с непосредственным участником событий, и силы для этого ой как нужны. Да и слезы, наверное, тоже.

Придя домой, я сразу автоматически отправилась на кухню. Я люблю свою кухню, она большая, светлая и удобная, а главное – как раз такая, как нужно именно мне. Я перестраивала ее три раза, с каждым ремонтом все больше подгоняя под себя, и теперь могу делать в ней все, что угодно, не совершая ни одного лишнего движения, хоть с закрытыми глазами. Даже теперь, когда Женька уехал, и мне не нужно каждый день готовить свежий обед, я все равно провожу здесь много времени. Пью чай, читаю газеты, просто сижу в углу на диванчике, иногда что-нибудь пеку...

У меня хорошая плита, правда, не профессиональная с восемью горелками размером с вечный огонь, а человеческая. Но главное, у меня есть пара встроенных на уровне пояса духовок для выпечки и мраморный прилавок, как в старой Филипповской булочной, для раскатывания теста. Пока в одной духовке томится начиненная яблоками, орехами и черносливом индейка ко Дню благодарения, в другой можно с легкостью изготовить сотню-полторы пирожков для приема человек на пятьдесят «для своих». Не удивительно, что самые удачные сделки Ник совершал именно у нас дома, с набитыми по самые уши пирогами партнерами, а приглашение к нам в гости приравнивалось сотрудниками фирмы к ордену Славы.

Я люблю печь. Пироги, сладкое печенье, даже просто хлеб. Мне нравится, когда в доме пахнет свежей выпечкой, это так уютно. Так тепло. Мне кажется, в такой дом хочется возвращаться, и из него не хочется уходить. С этим, впрочем, я, похоже, ошиблась. Ну что ж. Жалко будет продавать. Для продажи, кстати, было бы как раз лучше, если бы здесь стояла здоровенная профессиональная плита или какая-нибудь АГА, готовить на которой так же удобно, как на полевой кухне. Это сейчас в моде. А сама кухня должна быть вся отделана в стиле хайтек – стальные поверхности, хромовый блеск и куча неизвестных науке сложных технических гэджетов, как в космическом корабле. При последнем ремонте мой прораб изо всех сил меня агитировал сделать именно так, и даже свозил на экскурсию в дом, который ремонтировал перед этим. Все было стерильно, блистало и сияло, как новая прозекторская. Беда была только в том, что сама хозяйка заходила в эту кухню раз в полгода, и явно не за тем, чтобы готовить. А я в своей кухне живу. Жила. Может быть, в своем новом доме я и сделаю этот модный аналог операционной – все равно буду жить одна, кому мне будет готовить... Хотя зачем мне одной – целый дом?

Лучше пойду отсюда, слишком тошно. Не буду же я сегодня готовить ему ужин, в конце концов. Пойду наверх, в кабинет, посижу в интернете, пока Ник не вернется. Кстати, нужно еще перебраться из спальни куда-нибудь в гостевую комнату. Или выселить его? Я так плохо сплю на непривычном месте... Хотя, наверное, по большому счету все равно – какой уж тут сон.

Ник вернулся около десяти вечера. В последнее время он всегда возвращался поздно, говорил – много работы, и я еще жалела его, как идиотка, и уговаривала не надрываться. Работа! Все-таки удивительно, как долго и счастливо можно пребывать в состоянии слепой дуры и как все становится очевидно, лишь только дашь себе труд открыть глаза. Ну, или если тебе их откроют насильственным образом. Но больше я из себя делать дуру не дам.

Я спустилась вниз. Ник успел переобуться и пройти в кухню, где и оглядывался в недоумении, не обнаружив привычно накрытого ужина на столе.

– Привет, дорогая. – Привычным жестом он чмокнул меня в щеку. Я непроизвольно откачнулась в сторону, но он не заметил. – А что, еще не готово?

– Что не готово?

– Как что? А ужин?

– Я поела в городе.

– А я?

– Я не знаю, где ты ел. Возможно, на работе? В любом случае, мне все равно.

Тут он наконец заметил, что в датском королевстве что-то неладно.

– Лиза, ты что? Что-то случилось? Ты плохо себя чувствуешь?

Я вдохнула поглубже и кинулась, как с обрыва в воду.

– Да. Я чувствую себя очень плохо.

– Что с тобой случилось?

Тон, вроде, обеспокоенный. Звучит, правда, некая нотка докуки, дескать, что там еще у нее, но очень слабая, надо отдать должное. Вполне можно было бы не заметить... Ник никогда не любил, когда я болею, хоть это и случалось нечасто. Мои болячки воспринимались в доме, как посягательство на личный комфорт моих мужчин, и я старалась не залеживаться.

Забавно, что этот разговор, которого я так боялась, получался у меня пока легко, словно бы сам собой, и – совершенно отстраненно. Как будто это не я, и все не со мной, а просто я смотрю какой-то дурацкий спектакль, и при этом мне ясны не только слова актеров, но даже их внутренние мысли. Даже забавно, честное слово. Вот только знать бы, чем кончится.