Лилия Ким - По живому. Сука-любовь

— Иди, я тебе покажу хорошее место, — неожиданно сказал ей бедуин, возникший из темноты. В руках у него были полосатый грязный матрас и одеяло из верблюжьей шерсти. — Очень хороший место. У часовни уже все заняли. Люди будут прибывать. Лучше место занять. Идем!

Он быстро взбежал на камень и замахал рукой.

Полина пошла следом за ним. Бедуин бросил матрас на камни, в небольшую расщелину, усадил Полину, накрыл ее одеялом, а сам сел рядом. Кругом была чернильная темнота. Ничего не видно дальше собственного носа.

— Как тебя зовут? — поинтересовался бедуин.

— Полина. Вы что, бесплатно тут одеяла всем даете?

— Десять фунтов, — последовал ответ.

Полина вынула из кармана деньги и отдала торговцу. Тот сунул их за пазуху, но уходить явно не собирался. Полина различала только его блестящие глаза и белую рубаху. Вдруг она почувствовала, как сухая маленькая ладонь гладит ее лицо.

— Руки убери! — заорала она.

Бедуин надулся и ушел.

Полина легла на матрас, прижавшись спиной к скале, чтобы защититься от сильного, пронизывающего до костей ледяного ветра, и накрылась одеялом. Встретить рассвет на горе Синай оказалось одним из самых трудных дел в жизни. Теперь, когда оставалось только неподвижно лежать, ожидая рассвет, промокшая от пота насквозь одежда от ветра превращалась в холодный кокон, не дающий даже шанса согреться. В ушах поднялся шум. Полина сжалась в комочек и подумала: «Только бы восход не проспать». От усталости сон сморил ее мгновенно. Проснулась она оттого, что вокруг стало светло. Встрепенулась, села и… чуть не заорала от ужаса. Она лежала на самом краю обрыва. Внизу расстилалась пропасть, а расщелина, где ее уложил бедуин, была наклонной! Полина села, судорожно вцепилась в небольшой выступ скалы, закрывавший ее от ветра, и попыталась медленно вползти наверх. Не получилось. Сзади сидел мужчина. Каждый квадратный сантиметр горы был уже занят! Людей набилось столько, что вершина Синая, ничем не огороженная, больше походила на переполненную Дворцовую площадь во время концерта. Люди лепились гроздьями к скалам. Некоторые, как Полина, оказались на самой кромке отвесной скалы. Внизу, насколько хватало глаз, на крутых ступеньках стояли люди, вооружившиеся фотоаппаратами и видеокамерами. Все взгляды были обращены к горизонту. Небо стало сиренево-розовым. Красные скалы Синайского нагорья в одно мгновение покрылись золотом. Полина забыла обо всем. Перед ней стояла вечность. На горизонте показался край гигантского солнечного диска. По горе прокатился восторженный вздох. Солнце медленно вставало из-за горизонта. Полина смотрела на него, не щурясь и не прикрывая глаз рукой. Странно, но смотреть на ослепительный диск было совсем не больно…

Полина сделала глубокий вдох и внезапно ощутила легкое прикосновение на своем лбу, мимолетное, едва заметное касание, как порыв ветра или нежным поцелуй… И вся боль, разрывавшая ее душу, прошла. Этот момент длился ничтожно мало, но внутри Полины что-то переменилось. Ее усталость, сомнения, страхи и боль исчезли. Осталась только пустота. Она не почувствовала себя счастливой, а только чистой. Прощенной…

Люди начали потихоньку подниматься со своих мест. Полина тоже. В этот момент она обратила внимание, что лицо ее будто намазано ароматическим маслом. Особенно губы. Она провела по ним пальцем и поднесла его к носу. Пахло ладаном.

— Через полчаса здесь будет плюс сорок! — прокричал кому-то гид. — Наденьте головные уборы!

Катя, Ромка и Сергей замолчали и замерли с круглыми глазами, глядя на возникшую на кухне Полину.

— Мама? — удивленно спросила Катя.

— Привет, — спокойно ответила им Полина.

Она взяла стакан, нацедила себе из кулера холодной воды и залпом выпила. Затем повторила.

Сергей с удивлением смотрел на красное, облезшее от солнечного ожога лицо жены.

— Ты откуда? — наконец выдавил он из себя.

— Из Дахаба, — последовал спокойный ответ. — Мне с тобой надо будет поговорить. Чуть позже. Сейчас ванну приму.

Катя и Ромка переглянулись, и как по команде, отставили свои чашки с чаем.

— Ну ладно, мне завтра в бассейн с утра. Пойду я спать, — сказала Катя.

— А у меня… — подхватил было Ромка, но стушевался. Сергей знал, что как раз завтра, во вторник, ему ко второму уроку. — А я в компьютер поиграю!

Детей почти мгновенно сдуло.

Сергей остался один. Некоторое время сидел, глядя на собственные руки, и пытался прекратить дрожь в них. Ничего не получилось. Чем больше он старался, тем сильнее его трясло.

Сергей встал. Взял стакан и тоже попытался налить себе воды. Край стакана застучал о кран кулера.

— Черт!

Сергей выпил воду. Подошел к раковине. Поставил стакан рядом. Умыл лицо холодной водой. Оторвал одноразовое бумажное полотенце. Вытерся. Глубоко вздохнул и пробормотал:

— Ладно… Черт с ней. В конце концов, семьи у нас все равно уже нет.

Полина вышла из ванной, одевшись в мягкий банный халат и замотав голову полотенцем. Вынула из сумки, стоящей в коридоре, свой телефон. Было восемь непринятых звонков от Федора и пять sms-ок от него же. Полина удалила их все, не читая.

День выдался для нее сумбурным. Утром она собрала вещи, сдала номер, получила обратно часть денег, тридцать процентов всего — остальное забрали как неустойку, вызвала такси и поехала в аэропорт. Там она с трудом, каким-то чудом смогла купить билет на чартер до Москвы. Самолет был полупустым, поэтому по дороге завернул в Анталию забрать туристов и оттуда. Со всеми посадками, стоянками, ожиданием перелет занял восемь часов вместо положенных трех. Но на этом дорога домой не закончилась. В Домодедово уже не было рейсов на Питер, Полине пришлось мчаться на другой конец Москвы, в Шереметьево… Плюс все тело болело и ломило как снаружи, так и изнутри. Обожженная кожа горела, мышцы, замученные подъемом на Синай, ныли от скопившейся в них молочной кислоты.

Ванна добила Полину окончательно. Ей хотелось спать с такой силой, что она зевала практически без перерыва и едва могла держать глаза открытыми. Полина смогла поднять себя из теплой ванной только титаническим усилием воли. Ей даже в голову не приходило, что она на такое усилие способна.

Федору она оставила на рецепции отеля его обратный билет и короткую записку: «Мне надо срочно быть в Москве. Все нормально. Звонила — не дозвонилась. Удачно тебе долететь». После чего вырубила телефон. Включила его, только приземлившись в Питере, да и то поставила на беззвучный режим.

Поискав в огромной квартире мужа, она обнаружила его на балконе их спальни сидящим в плетеном кресле и курящим третью сигарету подряд. Раздавленные окурки от двух предыдущих лежали в пепельнице, а та стояла возле наполовину пустой бутылки с коньяком.