Елена Нестерина - Официантка

— Будем рожать, пока у нас не получится одинаковое количество девочек и мальчиков, — вполне серьезно сказал Витя.

— На работу кто-то собирался возвращаться? — спросила Марина Ларису. Как же там, в «Сакунтале», без тебя?

— Работают же. А я координатор, — ответила Лариса. Теперь она уже не могла с уверенностью сказать, чего больше хочет: детей или работу. — У нас няня очень хорошая, я успеваю в ресторане бывать.

В «Сакунтале» дела шли сейчас так себе. Но Марина не чувствовала никаких угрызений совести, что ушла оттуда, переманила к себе и работников, и клиентов: дружба — дружбой, а работа у каждого своя, тем более в условиях конкуренции.

А «Топтыжка» получился замечательным. При составлении постоянного меню Марина даже с детским врачом советовалась, о чем было заявлено в самом низу карты. Стоили блюда в «Топтыжке» достаточно дорого, но родители, отправляясь в «Генерала Топтыгина», могли смело сидеть там до глубокой ночи, зная, что ребенка их, в «Топтыжке» оставленного, накормят вкусно и качественно, развлекут по полной программе и даже уложат спать, если надо.

Марина, долго наблюдавшая за процедурой открытия «Топтыжки» и последующими событиями, видела, как среди теремков, мостиков и лужаек из мягкого пластика начала ползать совсем молоденькая, хорошо одетая мама со своим малышом. Они смеялись, аукались, прятались друг от друга, рассматривали медведей, больших и маленьких, затем уселись в избушке трех медведей, и официантка принесла им туда целый поднос еды — горшочки с кашей, корзиночки с ягодами, легкие котлетки из зайчатины, морс, пирожные в виде самых разных зверей, большой коктейль для мамы… Марина не могла не умилиться. Тем более что посетителей даже в середине дня оказалось много.

— Ну, черпай, не урони ложку, — держа Олежку на руках, говорила Карина, и многие спешили последовать её примеру.

В стене, прилегающей к кухне, была устроена река с кисельными берегами. Но в самом начале её течения, туда, по стене повыше, был главный трюк этой реки — кисельные берега можно было зачерпнуть ложкой, а белая молочная река, которая везде текла под стеклом, здесь тоже была вполне осязаема, нужно было только ребенка повыше поднять, официант выдавал ему большую деревянную ложку, и ковыряйся, сколько хочешь. Кисельные берега в той части, где до них можно было добраться, были вполне съедобны — сделаны из плотного розового желе, а то место, которое наковыривали ложками дети, незаметно сдвигалось, и появлялась новая порция желе.

Олежка, а за ним и другие дети, попробовавшие, какая на вкус река кисельные берега, были в полном восторге.

Приехавшему по случаю открытия «Топтыжки» телевидению Марина заявила о своей любви к детям и заботе о них, говорила что-то об общей культуре страны, где рестораны заботятся о качестве обслуживания и взрослых, и их детей, но на вопрос, насколько доходный это бизнес, отвечать не стала.

«Доходный, можете быть спокойны», — сидя вечером перед телевизором, думала Марина, увидев себя и свой ресторан в программе культурных новостей. Оставалось ещё поднажать, ещё поработать, ещё договориться в нескольких местах — и все, она сможет рассчитаться со всеми. А Марина непременно хотела стать полноправным владельцем своего ресторана. И пускай сейчас «Топтыжка» уже принадлежал ей, путь к «Генералу Топтыгину» был ещё долгим.

Наступила осень, исполнился год со дня смерти Оксаны. На кладбище приехали несколько человек из «Сакунталы», мать и брат Оксаны, остановившиеся на время своего приезда у Марины дома, Руслан, Карина с Мариной и Лариса Стожарова. На могилу ставили памятник — фигуру грустного ангела из черного гранита. Ангел опустил крылья и склонился на одно колено, горько уронив лицо в ладони.

Планы мести уже не так часто посещали Марину, Хан нужен был ей живой, бодрый и невредимый, их дела с Мариной шли сейчас особенно активно. Она сумела полностью рассчитаться с ним и его тестем, обе стороны остались довольны, Марина даже в гостях у Ханова тестя бывала — их партнерство продолжало быть взаимовыгодным.

Хану полюбился «Генерал Топтыгин», теперь он здесь стал завсегдатаем. Появились у него и любимые блюда, и приближенные официанты. Руслан, чьи дела по поставкам мясной продукции как в Маринин ресторан, так и во многие другие, шли сейчас тоже достаточно успешно, также был постоянным клиентом «Генерала „Топтыгина“». Руслан здесь просто дневал и ночевал.

Марине приходилось устраивать банкеты ещё чаще, чем это было в «Зеркале». Так много было нужно ей от самых разных людей, поэтому и деваться было некуда.

Так что над могилой Оксаны Марина не говорила сегодня никаких речей, не клялась мстить, чем весьма порадовала Карину, которая всегда очень боялась, если Марина вдруг заговаривала об этом.

Вскоре все, кто был на кладбище, поехали в «Сакунталу», чтобы и там помянуть Оксану.

Марина прошла по до сих пор ещё любимому ею ресторану, и события последнего дня жизни Оксаны всплыли в её памяти. Как звонила она Оксане на квартиру, как неслись они с Руслановым шофером на бешеной скорости в машине, словно наяву увидела бледное лицо Оксаны с застывшей на нем так и не сбывшейся надеждой.

Марина забилась в угол в кабинете Вити Стожарова и, не сдерживаясь, зарыдала в голос. Сколько времени прошло, а она так и не успела ничего сделать из того, что обещала Оксане. Только своими делами успевала она заниматься.

«Ничего-ничего, все будет, Оксанка! — чуть слышно шептала она. — Я все помню. Считай, что я просто ушла в подполье».

Банкет в «Генерале Топтыгине» двигался к своему завершению. Марина была даже не особенно и нужна здесь, и собравшиеся, особо не церемонясь и не обращая на неё внимания, говорили на темы, важные только для них.

Чувствуя, что прилично набралась, Марина, тоже понимая, что присутствует на этом банкете уже в основном «для мебели», сидела одна, сжав руками голову и зажмурившись. Время от времени она открывала глаза и смотрела на окружавших её людей. Кто, кто из них был по-настоящему ей нужен? Кому была нужна она? Хотя, нет, наверно, все-таки нужна. Вон верный Руслан, Игорю можно позвонить, вот Хан вертится на стуле. Он тоже «ее», хоть и давным-давно отвергнутый. Но ничего никто из них не значил для Марины просто вот так, как для Карины её Валерочка. Зачем она смеялась когда-то над их трогательными отношениями? Почему нет у Марины никого, по-настоящему любимого? Или некогда было его заиметь, или незачем?

Всплыл в памяти на какой-то миг Николай, который так душевно раздавил на открытии столь противную Марине тарелку. Может быть, его, этого Николая, хотела бы сейчас видеть Марина рядом с собой. Но на этом банкете Николая не было. Может, попробовать найти его? Вдруг что-нибудь получится?