Клер Моуэт - Люди с далекого берега

Оказалось, что венчание в церкви лишь вступление к настоящему празднику, который начнется не раньше десяти вечера. Теперь долой бигуди — сооружаются прически, долой лыжные брюки — надеваются платья из тафты, бусы из стекляшек, туфли на высоком каблуке. Мужчины надели темные костюмы, крахмальные рубашки, галстуки. И все повалили в Приходский зал. Уступая размерами только церкви, Приходский зал был самым крупным сооружением в Балине. Он представлял собой простую, без особых архитектурных ухищрений, деревянную постройку метров в двадцать длиной. По случаю свадьбы зал украсили ярким гофрированным серпантином, нарядными гирляндами свисавшим между балок. Серпантином был увит и стол на козлах, стоявший в центре на возвышении. За столом, разбирая горы подарков, восседали молодые. Вид у Оби был слегка утомленный и не слишком трезвый; молодая, как всякая мудрая жена, спиртного в рот не брала.

Мы прибыли на празднество в половине девятого, однако никаких признаков начала торжества не обнаружили. На скамьях вдоль стен сидел народ, в основном женщины и дети, — ждали. В глубине зала оказалось помещение поменьше, где несколько женщин энергично накрывали свадебные столы. На двух длинных столах высились груды бутербродов: домашний белый хлеб со срезанной коркой, а сверху либо консервированное мясо, либо плавленый сырок, либо консервированный лосось или же популярная в те годы новинка — консервированная спаржа под майонезом. И всюду тарелки с изумительным домашним печеньем, на каждом посередке красовалась засахаренная вишенка или половинка миндаля, а то и маленькая, похожая на серебристую пульку, сахарная карамелька. Но самым изысканным лакомством считались «квадратики». Вершина местного кулинарного искусства, они готовились лишь в особо торжественных случаях и представляли собой затейливую смесь из зефира, шоколада, рисовых хлопьев, ирисок, кокосовых орехов, вафель и кукурузного сиропа — вся эта приторно-сладкая масса смешивалась, переваривалась, прессовалась и разрезалась на квадраты. Свадьба не свадьба, если на столе нет хотя бы пяти-шести разновидностей этих липких сластей.

— Хлебнете винца, уважаемая? — предложила женщина в цветастом платье; капельки пота от трудов праведных застыли у нее на лбу.

Нас усадили за один из столов, куда поместилось еще десятка два гостей; по-видимому, вечер предполагалось начинать с трапезы. Я улыбнулась и взяла с подноса рюмочку с золотым ободком. Это была «запеканочка» — вино, предназначенное для дам. В каждом из здешних поселков оно готовилось по-своему, но в основе представляло собой настойку — чистый спирт на малиновом сиропе (который продается квартами в каждой лавке). Спирт контрабандой провозили с островов Сен-Пьер и Микелон. Из этих двух не слишком пригодных для употребления компонентов получалась еще менее пригодная для питья смесь.

Последний оплот французского владычества в Северной Америке, островки Сен-Пьер и Микелон находились от нас всего в пятидесяти морских милях. [6] Морская миля равняется 1853,2 м.

Еще до присоединения острова Ньюфаундленд к Канаде в 1949 году и соответственно до принятия островом нового Таможенного акта и до прибытия на остров канадской королевской полиции между жителями южного побережья Ньюфаундленда и жителями острова Сен-Пьер существовала система неофициального торгового обмена. На безлесые французские острова доставлялись лосятина, оленина, лес в обмен на спиртное, сахар и еще кое-какие продукты, которые благодаря непонятной щедрости французских властей никаким налогом не облагались. Сладкое вино, приправленное корицей, считалось когда-то в селениях Ньюфаундленда одним из самых популярных продуктов ввоза и стало традиционным свадебным напитком для дам.

Однако теперь по морю за вином в Микелон уже никто не рисковал отправляться. Если контрабандистов засекала полиция, их безжалостно штрафовали, случалось даже, отбирали лодки. Единственное, ради чего стоило еще рисковать, — спирт-ректификат. Эту дьявольскую жидкость разбавляли всем, что под руку попадется, к примеру — подслащенным кипятком (этот напиток был в ходу у местных мужчин) либо тягучим красным сиропом; именно такое питье и стояло сейчас передо мной.

Одновременно с «вином» стали подавать свадебный торт, каждый кусок обернут салфеточкой, чтоб, при желании, можно было захватить домой. Обычно пироги для всех здешних свадеб готовила одна вдова. Она искусно украшала свои изделия глазурью и весьма гордилась своим мастерством. Выходившие из-под ее рук трехъярусные, все в розах, шедевры, становились предметами всеобщего восхищения. Казалось кощунством резать такую красоту на части. Угощение вином и тортом означало конец свадебного застолья. После чего откушавшие и как бы уже причастившиеся гости освобождали места за столом для других, поджидавших своей очереди.

Снова очутившись в главном зале, мы отыскали свободные места на скамье рядом с почтмейстером, мистером Ходдиноттом. Он пришел на свадьбу с сыном Сидни, который сидел рядом с хорошенькой рыжеволосой девушкой в зеленом, учительницей младших классов. Она недавно приехала в Балину с небольшого островка Пасс, который обеспечивает всю округу школьными учителями. Очень немногие жители Пасса осели и рыбачат дома, молодежь, как почти повсюду в этих краях, разъехались работать по школам провинции.

— Глядите-ка, Сидни девушку завел! — шепнул мистер Ходдинотт, кивнув в сторону сына, сидевшего к нам спиной.

Едва завидев нас, почтмейстер тотчас подвинулся, освобождая место, судя по всему нам обрадовался. Человек он был словоохотливый, молчать не любил да и дома сидеть тоже. Какие бы события ни приключались — свадьбы, кино, «вечерки», посиделки, — все их мистер Ходдинотт исправно посещал. Супруга его, женщина робкая, редко показывалась на людях, он же умудрялся вести такую бурную светскую жизнь, что любой дипломат бы ему позавидовал. На прошлой неделе, докладывал мистер Ходдинотт, дважды побывал в кино. Фильмы ничего себе, забыл только названия. Один про солдат и про войну, а другой про ковбоев.

Кино крутили два раза в неделю в здании, где когда-то размещалась ложа оранжистов, [7] Оранжисты — члены Ирландской ультрапротестантской партии. но афиш никаких не вывешивалось. Заранее узнавать, что покажут, никто и не думал. Для местных это все равно что спрашивать у хозяйки дома, куда пригласили, чем кормить будут. Фильмы, как правило, показывались старые, а качество звука кошмарное, потому — какая разница, что смотреть. Мало кто, подобно словоохотливому мистеру Ходдинотту, осмеливался судить о достоинствах такого сомнительного удовольствия.