Евгений Рубаев - Рыбья кровь

В экспедиции, куда был направлен Раф по распределению, его уже ждали. В организациях такого типа работяг не хватает хронически! Текучесть кадров здесь умопомрачительная. Не то чтобы условия труда не удовлетворяют или заработки, убивает социалка, или, если прямее сказать, бытовые условия стремятся в иррациональную область. Район работ, в основном, расположен за Полярным кругом. Все материалы и оборудование завозят вначале по реке, на подбазы. Затем по автодороге, названной «зимником», завозят на точки бурения уже зимой, с декабря по март. Что очень интересно в этом процессе: снег на дороге по тундре не расчищают, а наоборот, наминают, накатывают. Постепенно дорога уплотняется, и зимник как бы растёт вверх над горизонтом, поэтому он не боится снежных заносов. По мере бурения скважины подвозят необходимые расходные материалы и продукты вертолётом. Этот вид транспорта чертовски дорог. И всё-таки зачастую на внешней подвеске возят трубы, вагончики и другие крупногабаритные объекты. В этой экспедиции был случай, когда на внешней подвеске необходимо было доставить вагончик, здесь его зовут «балок», с точки на базу. Точкой зовётся собственно буровая вместе с примыкающим посёлком, котельной, складами ГСМ и сыпучих материалов, столовой, пекарней и прочими прачечными, водокачками и банями. Один помбур по кличке «Геббельс» как-то напился средь бела дня, и буровой мастер, который является на буровой главным во всех вопросах, отослал его спать, чтобы он не попал куда-нибудь под шкивы. Других мер наказания в этих местах, типа увольнения, просто не бывает. Кадров не хватает любых, а если ещё нарушитель владеет корочками помбура — то он совсем король! Геббельс после разноса бурмастера покружил по окрестностям, в «жилуху» не пошёл, а привалился спать прямо в спецодежде в пустом вагончике на рундуке. Подошедшие помбуры начали цеплять на подвеску вертолёта, который был уже на подлёте, и заколотили дверь досками накрест. Во избежание отрыва двери на лету приладили срубленную ель. Её зачастую хранят с прошлого подвоза негабарита, в тундре ёлок нет. Она нужна как стабилизатор, чтобы во время полёта вагончик не крутило. Подвеска из вертолёта выходит на одном тросе, на вертлюжке, и груз иногда раскручивает, а ель стабилизирует направление перемещения груза вокруг своей оси. Ёлку привязали недобросовестно, и во время полёта она отпала. Погода, как часто бывает в тундре, неожиданно ухудшилась, и вагончик стало крутить вокруг оси. Геббельс проснулся. Он подумал, что его настигла белая горячка, он стал метаться по помещению, иногда стараясь вышибить ногой дверь. Его спасло то, что дверь, в отличие от ёлки, укрепили на совесть — он остался жив. После этого случая за Геббельсом укоренилось погоняло «Штурман». И он, преисполненный гордостью, всегда пёр на посадку в вертолёт без очереди. Был, кроме этого случая, знаменит этот человек тем, что ещё в начале его карьеры помбура, он при смене талевого каната на буровой упал почти с самого верха вышки, метров эдак с пятидесяти! Когда набирали новую оснастку талевой системы, он совместно с другими членами буровой вахты расправлял талевый канат, который имеет диаметр тридцать два миллиметра и очень жёсткий. Как-то так получилось, что он попал в так называемый жучок и его понесло на самый верх вышки, под кронблок. Не то, что он парень был неловкий — причина не ясная, как он угодил в этот жучок. Может, из-за того, что это был один из немногих случаев, когда он был трезвый?! Бурильщик от такого пассажа растерялся, вовремя не остановил лебёдку и вместе со всеми наблюдал, как сообразно законам инерции лебёдка тащит несчастного ввысь. Когда дуплина набрала вес, жучок расправился и Геббельс, впоследствии Штурман, вывалился и стал свободно падать, но как-то в сторону, цепляя при падении другие элементы оснастки. В конце пути он упал в поворотную площадку маршевой лестницы. Опять ему помог случай: погода была в этот день лётной, санитарный вертолёт пришёл абсолютно вовремя. Штурман пролежал в больнице больше года с множественными переломами. Инвалидность ему не дали, а выгнали из больницы за систематическую пьянку, и он вернулся в строй. Фигура после того случая у него была вся перекошена, осанкой он был кривоват, но никто никогда не слышал, чтобы он жаловался на какие-либо боли или недомогания. Был ещё в этой буровой бригаде Вася — «Охотник». Охотник он был потому, что врал про охоту, не переставая, и почти не повторялся. Было у него ружьишко двуствольное, и собака, которая смахивала на лайку. Самым знаменитым у него был рассказ о том, что когда он работал в лесотундре, то ходил на лося. Лось — это был его конёк:

— Вот, — говорил, — иду по лесу, а заряды у меня остались только лишь дробовые. Пуль нет! Все потратил, стреляя, целясь по горлу лося, после семидесятикилометровой погони за этим лосем. Подхожу к посёлку, а он стоит, вот прямо рукой подать. Что делать? — В этом месте Вася начинал врать ещё вдохновеннее. — Я высыпал из патрона дробь, завязал его в тряпку, и, снарядив патрон, ударил по лосю. А лось встал и стоит! Я ещё пять зарядов завязал в тряпку и выстрелил. Полрубахи изорвал. А лось стоит! Я тогда подошёл вплотную и ударил дуплетом из двух стволов прямо в глаз! Вот тогда уже опрокидывающая сила его повалила навзничь. Потом, когда разобрались, то оказалось, что первым зарядом я перебил ему позвоночник, и его парализовало, и он стоял парализованный, но живой. От этого у лося случилось несварение и его раздуло. Я тогда жердью как рычагом скантовал его к реке, свалил в воду. Потом сел на него сверху и прикладом ружья наподобие весла, правил по воде, и приплыл прямо к буровой. Там его уже ребята освежевали и съели.

Врал Вася только про охоту. Работал он бурильщиком, но получалось у него плохо, поэтому тут он не врал, а старался, и относился к обязанностям очень серьёзно. Буровая установка, с которой они бурили весьма многострадальную скважину, была собрана из двух станков. Вышка сама была от относительно новой установки, у которой сгорело дизельное помещение на прошлой скважине. Тогда же притулили к ней дизельную часть от давно списанной установки старого типа, и получился эдакий гибрид, неказистый с виду и не удобный в эксплуатации. Скважина была многострадальной отчасти потому, что буровые мастера на ней менялись как фигуры в калейдоскопе. То это были молодые «выдвиженцы» (Выдвиженец — это когда молодой специалист окончит какой-либо нефтяной ВУЗ, а у него тесть или отец работают большими функционерами в министерстве или главке. Для построения карьеры необходима биография по восходящей, и ставят его буровым мастером. На этом основании можно писать в объективке: «В 1981 году работал буровым мастером». Звучит!). В другом случае на эту скважину ставили бурового мастера с понижением из начальников, для острастки. Все эти спецы о процессе проводки скважины имели весьма общие представления, а назначение воспринимали, как незаслуженное наказание. Все они знали, что задержатся на этой должности недолго, лишь минёт лихолетье, и их вновь поставят на должность повыше, а то, может, тесть или дядька отмякнет и в Москву заберёт. Поэтому в тонкости искусства проводки скважины они не вникали. Да и как можно научиться, допустим, петь, или картины писать? Всё это от Бога. Ни для кого из специалистов не секрет, что режимно-технологическая карта создана лишь для того, чтобы на буровой существовал комплект документов. Эти карты и Геолого-технические наряды всегда переписывают автоматически с документов сопредельных скважины, не забывая менять название площади бурения.