Анатолий Тоболяк - Невозможно остановиться

К концу второго часа мы уже, конечно, не те скромные литераторы, какими вошли сюда, в этот воздушно-бамбуковый райский уголок. Мы уже благополучно миновали стадию первоначального возбуждения, когда организмы, настроенные на дневной чаек или кефир, получают вдруг сорокаградусный напиток; затем согласованно отяжелели и осовели от обильной еды, — и вот, преодолев сытость и сонливость, вздрогнули, воспряли и дружно почувствовали растущий творческий подъем. Выражается это в окрепших, как бы возмужавших голосах, в горячем споре о том, кому все-таки принадлежат Южные Курилы, в непарламентских выражениях по адресу литературных монстров из правления СП РСФСР… наконец, в том, что, нарушая местный пиетет, мы закурили прямо в кабинете.

Я предлагаю сменить место действия, переселиться куда-нибудь. То есть, я хочу сказать, что застой вреден. Здесь, безусловно, хорошо. Здесь мы вроде бы как в Сеуле или Пхеньяне, но не пора ли хлебнуть отечественного воздуха? Трое, как по команде, смотрят на часы и обмениваются взглядами, Очень жаль, Юраша, но… Страшно обидно, но есть неотложные дела. У Илюши дела, у Андрея, и у Егора тоже дела. Они же на службе, они не такие счастливые, как я. Спасибо, Юраша, за угощение, век будем помнить. Даже, может быть, книжку твою прочтем в благодарность. А сейчас надо по делам.

После этого, не потеряв в дороге ни одного человека, мы оказываемся в кабинете Илюши с двумя бутылками коньяка в запасе. Илюша садится за телефон.

— Так! — деловито говорит он. — Вызываю, значит, такси. Куда поедем?

Странно, но вариантов немного. Вариантов многочисленной женской компании, собственно говоря, нет. Странно, но так. За последнее время знакомые наши, испытанные девицы как-то незаметно, поодиночке отпали от массового движения: одни уехали, другие вышли замуж, третьи просто-напросто подзабыты…

Звонит телефон. Директор Чеховского фонда поднимает трубку, откликается: «Да! Слушаю!» — и тут же прикладывает палец к губам. Мы замолкаем. Нам сразу становится ясно, что звонит Илюшина жена Дина. Идет какой-то хозяйственный разговор о гвоздях, электрических лампочках… Илюша его сокращает: извини, Дина, ко мне люди пришли. Да, чуть не забыл! Сегодня он, вероятно, слегка задержится. Такая неудача: на обеде в облисполкомовской столовой (да, он там обедал) его выловил Кривонос (заведующий отделом культуры) и — нечего ему делать! — включил в группу встречающих. Прилетает какая-то таиландская делегация. Та-и-ландс-кая! Поняла? Самолет будет под вечер, но уже сейчас ему надо идти получать инструктаж и все такое прочее. Да, вот так. Не повезло! Но он постарается освободиться побыстрей. Таиландцев после аэропортa повезут ужинать, вот тут он и улизнет. Непременно улизнет. Ну, пока.

Илюша кладет трубку и обращается к нам:

— А почему я приплел именно таиландцев, кто может сказать? — И сам себе отвечает: — Видимо, интуитивно сообразил, что японцы уже не котируются. Я дважды на них ссылался. Зачастили они слишком. А как говорил — убедительно?

Очень убедительно! — подтверждаем мы. А он действительно поедет встречать таиландцев?

— Да, — говорит Илюша. — Наливай.

— Сейф я тебе не открою. Денег я тебе не дам, Юраша. Не обижайся.

— Слушай, Илья. Деньги мои? Так?

— Ну, так.

— И в чем дело? Почему я не могу взять свои кровные деньги?

— А ты мне сказал: даю на сохранение. Вот я и сохраняю.

— Слушай, Илья, не дури. Ненавижу, когда меня опекают.

— Ладно. Сколько?

— Ну, триста.

— А от первых трехсот ничего не осталось?

— Неважно.

— Хорошо. Ты меня убедил, Юраша. Выдам тебе три сотни.

— Давай пять сотен на крайний случай.

— Хорошо. На пятьсот. Но больше ни-ни, учти.

— Буфет только для проживающих в гостинице.

— А почему?

— Такой порядок. У нас живут иностранцы.

— Ребята, предъявим документы! Видите, мы писатели. Вот это Теодоров, вообще писатель знаменитый. Мы можем написать жалобу, если рассердимся.

— А скандалить не будете?

— Не будем.

— Проходите и не задирайте, пожалуйста, иностранцев.

— Ни хрена себе! Сто двадцать бутылка. На кой мы сюда пришли?

— Спокойно, Егор. Не скандаль. Мое дело.

— Пусть платит. Чем быстрей он просадится, тем нам будет легче.

— Значит, так, девушка. Четыре бутерброда с икрой. Горбуша нынешнего разлива… то есть нынешнего урожая? Так. Четыре порции горбуши. Две бутылки коньяка.

— Одну!

— Спокойно, Андрюша. Не скандаль. Две, девушка. Спасибо. Садимся, ребята! А где Илюша?

— Отлить пошел.

— Тиш-ше, Егор!

— Здесь одни япошки. Что они понимают в наших делах! Они, поди, никогда не отливают.

— Только без национализма, Егор! Не обижай гостей. Ara, boт и Илюша! Садись, Илюша.

— Я тут около туалета кое с кем переговорил. Номер 416, Может пригодиться.

— Извините. Вы меня не помните?

— Не-ет.

— Недели две назад я давал интервью на улице вашей съемочной группе. А вы переводчица, правильно?

— Я переводчица. О! Я вас вспомнила. Вы Иван Медведев.

— Правильно. Не хотите пересесть к нашему столику? Это советские поэты. Мы вас не обидим.

— О, спасибо! Я не могу.

— Это хорошие поэты, Суни. Простите, как вас зовут?

— Томари. Но я никак не могу. Спасибо.

— Как жаль. Как жаль. Как жаль. Такая красивая девушка… как жаль!

— Спасибо.

— Что, Юраша, получил отлуп?

— Занята девица.

— А в 416-м живут две наши. Спортсменки. Заглянем?

— Хорошая мысль, Илюша.

— Но они, ребята, огромные. Баскетболистки. Или рэкетистки.

— Егор возьмет на себя нашу охрану. Возьмешь, Егор?

— К нашим я всегда пойду. Наши лучше ихних кривоножек. — А я пас. Я домой.

— Так нельзя, Андрюха! Это ренегатство. — Но мне надо! — Если идем, то берем еще пару бутылок, я так считаю.

— Здравствуйте, девушки, милые! Вы гостей принимаете?

— Ого как вас много! Ну, заходите. Да вы уже пьяные!

— Вот познакомьтесь, ребята. Это милые девушки Катя и Валя… правильно называю? А это все писатели. Вот это Теодоров Юрий Дмитриевич, знаменитый писатель, вы его, конечно, читали. Это Егор и Андрей. Они стихи пишут — зачитаешься. Мы немного посидим у вас, да? Мы не помешали, нет?

— Да садитесь, чего уж, раз пришли.

— Выпить у нас есть, да. Юраша? Закуска тоже есть. Мы немного посидим, поговорим, познакомимся.

— Я пойду. Мне домой надо.

— Ну вот, опять! Вы его не слушайте, Катя, Валя… Андрюша немного не в себе. У него и дома-то нет, а он все туда рвется. Стаканчики у вас найдутся, Катя? Очень хорошо. Курить у вас тоже можно, я так думаю. Тесно у вас, но это даже хорошо. По-моему, расместимся, да? Так. Сели. Командуй, Егор, у тебя рука сильная.

— А где ваши приятели? Смылись?

— Курят, курят. Придут, никуда не денутся. Налей нам всем, Юраша.

— Налью непременно, Илюша. Как же не налить!