Тим Лотт - Любовные секреты Дон Жуана

Моего брака больше нет.

Чувство боли вытесняется приступом радости, который сменяется пронизывающей до печенок тоской. Все в прошлом. Десять лет мы просыпались в одной постели и Поппи – о Господи, какое это счастье! – Поппи была рядом, мы были все вместе, с нашими мечтами и воспоминаниями, надеждами и ссорами. В прошлом наши поцелуи. Все это теперь не имеет юридической силы.

– Пошли, Спайк. Опоздаем.

– Что?

– Уже почти полседьмого. Фильм начинается через пятнадцать минут.

– Сейчас. Иду.

Несколько секунд я стою и смотрюсь в зеркало.

Старый. Старый. Потом разворачиваюсь, заставляю себя улыбнуться и иду в комнату, где меня ждет Кэрол.

На мой взгляд, фильм тошнотворный. Начинается все вполне невинно: японец, чья жена погибла при трагических обстоятельствах, хочет любви и в конце концов на кинопробах знакомится с женщиной, которая оказывается законченной психопаткой. Она пичкает его парализующими наркотиками – так, чтобы он, оставаясь в сознании, не мог пошевелиться, и всаживает иглы в самые болезненные места: глаза, грудь, пах. Нестерпимая боль жертвы вызывает у нее смех. При всей невероятной омерзительности это, как ни печально, довольно точная метафора брака.

Я выхожу из кинотеатра на грани нервного срыва: не столько из-за фильма, сколько из-за Постановления, лежащего у меня в кармане. А Кэрол, похоже, в порядке.

– На тебе лица нет, Спайк.

– Сучка психованная. У меня кишки перевернулись.

– А мне фильм показался забавным. И сексуальным.

– Знаешь почему? Знаешь, что воплощает собой эта женщина? Универсальное женское подсознание.

– Сеансы психотерапии не прошли даром.

– Не зря же я ходил.

– «Универсальное женское подсознание». Какая ерунда. Это фильм о садомазохизме. Боль и удовольствие. Господи, на ней было такое обтягивающее платье!

– Мне кажется, он особого удовольствия не испытывал.

– А меня это возбудило.

– Значит, ты тоже психованная сучка.

– От тебя ничего не скроешь, да, Спайки? – Она смеется.

Почему Кэрол сегодня такая сексуальная, ведь обычно она меня 'не возбуждает? Именно поэтому мы столько лет дружим. Я трогаю листок в кармане. Почему у меня сердце заболело, когда я увидел эту бумагу, которую так долго ждал?

Я бы рассказал Кэрол о Постановлении, но она и так считает меня жалким нытиком. Сделаю вид, что ничего не произошло. Хотя это будет трудно без поддержки моего проверенного друга – бутылки.

В меню тридцать пять сортов водки. Не думаю, что справлюсь со всеми, но, возможно, преподнесу себе сюрприз. Мы пьем водку со вкусом свеклы, вишни, капусты, хрена – а дальше не помню.

Кэрол от меня не отстает. Она всегда умела пить. Ее лицо лоснится, как будто его намазали вазелином. Почему я раньше не замечал, какая она сексуальная?

Прощай, Бет. Прощай, дорогая моя жена.

Еще одна водка.

– Интересно, а что стало с Шерон Смит? Помнишь, наша первая встреча?

Удивительно, но языку меня, насколько я могу заметить, не заплетается. Мне всегда удавалось скрывать степень своего опьянения: я отсидел на дюжине высокого уровня маркетинговых совещаний, будучи в хлам пьяным, и никто вроде ничего не заметил.

– Это была не первая наша встреча. Я ведь Брюшко-хлопушка, помнишь? В бассейне.

– Ну, тогда первый наш разговор.

– Я слышала, она эмигрировала в Южную Африку. Что-то связанное с экологией.

– Наверно, оставила не одно разбитое сердце.

– Ты был влюблен в нее, как остальные мальчишки?

– Это было чисто физическое влечение.

– Я ревновала.

– Ты ревновала? Издеваешься надо мной?

– Ты был очень симпатичный.

– Да ладно. Я же лягушка, забыла?

– Лягушки могут превращаться в принцев.

Я делаю глоток водки, со вкусом… больше всего это похоже на микстуру. Кэрол заигрывает со мной? Или пытается приободрить?

– Ты еще встретишь кого-нибудь, Спайк. Тебе просто нужно расчистить завалы после крушения твоего брака.

– Меня это преследует. Это заколдованные развалины.

– Так чем все закончилось у вас с Бет? Какой урок ты из этого вынес? Что записал в своих… Как они называются?

– «Любовные секреты Дон Жуана».

– Что ты записал в «Любовных секретах Дон Жуана»? В чем состоял урок?

– Твое здоровье!

– Твое здоровье!

Мы снова выпиваем.

– Когда речь идет о любви, люди получают то, что им нужно. Они готовы на все, лишь бы получить желаемое, – такой вот урок.

– Это касается только женщин?

– Нет. Я встречался с Элис, хотя она была девушкой моего лучшего друга. Я знал, на что иду. Я предал Мартина. Потому что мне это было нужно. Потом Мартин пошел на все, чтобы вернуть ее, – потому что ему это было нужно. Элис вернулась к нему – потому что ей было нужно прежде всего это. Вот три примера непреложного закона. Нравственность не стоит ничего, когда речь идет о любви. Ставки слишком высоки.

Кэрол кивает. В кои-то веки я не слышу в ответ язвительного комментария.

– Эта твоя теория о трех замечательных женщинах… Бет принадлежит к их числу?

– Отчасти.

– Как это?

– Долгое время нашей совместной жизни я думал, что она – третья замечательная женщина. Но когда ты так долго живешь с кем-то, начинаешь счищать верхние слои. И видишь, что там внутри. Я считал Бет одной из замечательных женщин, но теперь изменил мнение. Возможно, Келли и Наташа тоже не остались бы замечательными, если бы я на них женился. Жизнь разъедает все. Ты не знаешь, что собой представляет человек, до тех пор, пока жизнь не подвергнет тебя испытанию. Это проявляется в испытаниях. И тогда в мгновение ока все, что ты думал о ком-то, перестает существовать. Это может быть необходимость принять решение, или проявить смелость, или повести себя достойно, или даже необходимость самопожертвования. Бет не та, за кого я ее принимал. И дело не в ее непригодности для совместной жизни – она негодна для развода.

– Мне Бет нравилась.

– Кэрол, я хочу тебе сказать кое-что. Это важно.

– Что, Спайк?

– Мне очень хреново.

– Я думала, ты скажешь что-нибудь существенное в продолжение разговора.

– Да. Конечно. О чем я говорил? Да. Когда я начал встречаться с женщинами… я считал, что они хорошие. Что они лучше меня. Чуть ли не существа высшего порядка.

– Женщины изменились. «Хорошие» означало просто «находящиеся в подчиненном положении».

– Может, они изменились. Может, выбрались из чулана. В любом случае, что мы имеем? Мы все вместе, все равны.

Кэрол от души смеется. Она вертит в руках рюмку с водкой.

– Дэнни, а я принадлежу к числу трех замечательных женщин?

Я качаю головой, подбираю сметану, стекающую с моего блина.

– Чтобы определить, надо переспать. Это становится понятно, когда снята оболочка, понимаешь?