Вейо Мери - Шофер господина полковника

Пелтола чувствовал себя выжатым досуха, он видел иссушающий сон. Печаль высушила сны. То был горестный сон. Нужно было куда-нибудь убрать руку с сиденья. Он впустил воздушную струю слева. Дуло в колени и холодило их. Пот стекал на кончик носа и капал с него. В каплях был виден спектр. Пелтола пробовал отвлечь внимание на что-нибудь другое. Велодром был виден только снаружи, но беговая дорожка всегда была перед глазами. Медицинская сестра в белом шла по боковой улице к женской больнице. Она была как тряпичная кукла. Так казалось из-за белых чулок, только волосы были черны. Маленькая белая куколка. Закрывает глаза, когда ложится, и говорит «мама», когда ей нажимают на живот. Она говорит это по-шведски: «мамма». Конечно, она была не кукла, умела сама раздеваться и одеваться, и когда она произносила «мамма», то имела в виду женщину, которая родила.

За пределами города на прямой асфальтированной дороге, метров за двести впереди, была лужа. Тысячи песчинок блестели на асфальте. Спидометр начал показывать сто. В тени леса он снизился до девяноста. Пелтола думал о воде и думал так упорно, что произнес: «Пяйянне». Он перечислял названия озер. Последним было Лизбет.

Два молодых любителя бесплатной езды с рюкзаками за спиной топали по краю дороги. Они показывали армейской машине большой палец. Это были молодые пацифисты, которым представлялся случай проверить, насколько их взгляды разделяют в армии. Они сейчас искали подкрепления. У каждого на шее висела гитара. Это были шикарные высокие парни. У каждого светлая борода и красный рот, белые зубы и красный язык. Они пели и сами сочиняли тексты, какие им нужны. Им не требовалось их слишком много. Они скрещивали руки только вместе с девушкой. Свободной рукой они гоняли бабочек, которые кружили вокруг девушки и клеились к ней. Бабочки высасывали из девушки мед, и ее синие глаза им представлялись синими цветками, а кончики грудей — красными. Мир был прекрасен. Он был полон иных стран и красивых чужих цветных рас. Парни пели по-английски.

Пелтола добрался до казармы в Хеннала. Это самое старое из предместий Лахти. Казармы построили давно, еще русские. За оградой сидела маленькая девочка и смотрела на пробегающие машины. Она построила рядышком свой дом. Тут была черная плита и большой красный мяч. По другую сторону дороги — предместье Лауне. Достаточно просто знать это. Пелтола переехал железнодорожный мост и спустился к автостанции. Отсюда он поднялся на пологую горку и выехал из города. Это был пятиминутный городок.

У канала Вяксу Пелтола съехал с асфальтовой дороги на песчаную. Он расстегнул ворот и ощупал шею. Она была холодная. До взгорья Пулкила он ехал впритык к грузовику с песком. Это был проданный и купленный песок, и цена его поднималась с каждым километром. Воздушное течение сдувало песок. За время езды нижний слой успел просохнуть. Сквозь щели бортов песок стекал на дорогу. Спиной к кабине сидел старик в кепке и прочной синей блузе. На такую тяжелую работу — грузить лопатой песок в кузов грузовика — можно подыскать только старого, бедного человека. Загорелая рука шофера высунулась из окошка кабины, она была как бедро борца-спортсмена. Шофер хотел прихватить еще загара. Старик видел, как взвивались в полет песчинки, и удивлялся — это было как дымок. Грузовик не уступал пути. Он был так дряхл и изношен, что нельзя было решиться съехать к краю дороги. Тяжелый груз удерживал его в целости. При подъеме на взгорье понадобилась и левая рука шофера. На горке шофер бросил старику сигарету. Это была плата за предобеденное время. Старик не заметил сигареты.

Пелтола не мог этого больше видеть. Он съехал с дороги в лесок на полянку и остановился здесь; метрах в пятидесяти стояли две машины, а подальше, в конце мыса, по крайней мере три. Справа выглядывали маленькие дачки. Пахло смолой и водой озера. Пелтола прошел между деревьями и приостановился посмотреть на озеро. Никто не звал его туда. Маленькие волны, медля, подкатывались к берегу и умирали одна за другой. Если смотреть на них, то ни о чем думать невозможно. Рядом кипятили воду, подпирали жердью кофейничек на костре.

— Удивительная вода, никак не закипает, — говорили они.

Им было невдомек разжечь костер побольше. Вокруг него хлопотали две пожилые пары, их дети были уже большими. Дети были симпатичные, особенно сыновья. Дочки слишком упитанные. Они собирали сучья для костра и несли их у своей груди, как кукол. Где-то работал мотор, словно швейная машина. Из-за мыса быстро выскочила лодка, можно было подумать, что ее оттуда вытолкнули. На взлете она блеснула, а потом стала падать и стремительно пронеслась мимо, как будто прямым путем вниз, только корма ее держалась на воде.

Пелтола нагнулся и взял камешек — на память, но тут же метнул его в озеро метра на три и пошел к своей машине. Он заметил, что шагает в одном темпе с мужчиной на дороге. Это стало неприятно. Он попробовал изменить шаг, и опять оказалось, что теперь идет в ногу с молодым человеком, который семенит короткими шажками, волоча из лесу сухостой для костра.

Грузовик с песком был уже на противоположном берегу. Оттуда переправлялись рейсовый автобус и две маленькие машины. Здесь ожидала переправы легковушка, которую вела женщина средних лет. В машине никого больше не было. Паром вел паренек. Пассажиры автобуса фотографировали его и болтали. Они курили и говорили, выпуская изо рта дым. Кондукторша автобуса была в серой форме. Сюда входила и маленькая продолговатая шапочка-лодочка, которая держалась на голове, только если прочно прикрепить ее шпильками к прическе. Девушка была некрасива. Автобус, рыча, съехал с парома. Шофер высунул голову из бокового окошка и озабоченно оглядел сторону автобуса во всю его длину. Кондукторша повисла на поручнях открытой двери и осмотрела автобус с другой стороны. Дама въехала на паром, Пелтола за ней. Женщина не выходила из машины, она взяла с сиденья рядом женскую газету и стала читать. Мужчина такого не сделал бы, но у него и нет столь притягательной газеты. Дама отложила сложенную вдвое газету и съехала с парома, не задерживаясь ни на миг.

Участок дорожного строительства напоминал дорогу в Суомуссалми после боев во время «зимней войны». Она была забита вполне пригодным оборудованием: два грузовика, трактор-тягач, обычный трактор с камнеуборочной машиной на прицепе. Поливальная машина орошала дорогу, тут употреблялась прекрасная вода. Строители загородили турникетом левую сторону, и один из рабочих управлял движением с помощью ручного жезла. У них были красные фуражки с козырьками. Кое-чего им не хватало, а именно грабель для щебенки и дорожного катка. Они были еще на подходе за полкилометра. Так как прибывшие попали в толчею, то не сумели разобраться своими силами и позвали инженера посоветовать и начертить на бумажке, что тут надо делать. Вторая поливальная машина шла навстречу. Она иссякала. Шофер съехал в сторону, проворно соскочил на дорогу и начал ногой обстукивать покрышки. Он осматривал машину, как самого себя в зеркале.