Алан Глинн - Области тьмы

На Пятьдесят Седьмой улице, пока я ждал зелёного человечка, меня охватило чувство благодарности за всё происходящее — хотя кому именно я был благодарен, я так и не понял. Вместе с этим нахлынуло острое чувство радости, почти физическое, похожее на сексуальное возбуждение. Но потом, чуть погодя, когда я был уже на середине улицы, случилось что-то странное — эти чувства вспыхнули со страшной силой, и на меня накатило головокружение. Я хотел было к чему-нибудь прислониться, но посреди дороги ничего не нашлось, и я побрёл к стене на той стороне.

Мимо меня проносились люди.

Я закрыл глаза и попытался отдышаться, а когда снова их открыл через пару секунд — как мне показалось — меня передёрнуло от испуга. Глядя вокруг, на дома и машины, я понял, что это уже не Пятьдесят Седьмая улица. Я ушёл на квартал дальше. Я стоял на углу Пятьдесят Шестой.

Опять то же самое, что было со мной прошлым вечером у себя дома. Я шёл, но сознание при этом отключилось, я сам не воспринимал, что делаю. Как будто я ненадолго потерял сознание — словно как-то перемотался вперёд или-перещёлкнулся, как повреждённый компакт.

Вчера так вышло, потому что я не ел — я работал, отвлекался, еда ушла на задний план. Как минимум, таким предположением я обосновал произошедшее.

Конечно, с тех пор я тоже не ел, может, дело в этом. Выбитый из колеи, но не желая долго думать о произошедшем, я медленно пошёл по Пятьдесят Шестой улице к Лексингтон-авеню в поисках ресторана.

Я нашёл закусочную на Сорок Пятой и сел за столик у окна.

— Чё будешь, милок?

Я попросил бифштекс с кровью, картошку фри и салат.

— Пить? Кофе.

Народу почти не было. За прилавком стоял парень, и за соседним столиком сидела парочка, ещё через столик пожилая дама красила губы.

Когда принесли кофе, я сделал пару глотков и попробовал расслабиться. Потом решил Сосредоточиться на прошедшей встрече с Ван Луном. И понял, что во мне уживаются две разные реакции.

С одной стороны, я немного нервничал из-за того, что согласился работать на него — за что должен был получать небольшую постоянную зарплату и немного опционов на акции, а настоящие деньги пойдут комиссионными. Их я буду получать за каждую успешную сделку, Которую рекомендовал, о которой договаривался, выступал брокером, или, в узловатом синтаксисе, подходящем к моему теперешнему мышлению, участвовал на любом этапе переговоров или обсуждения — например, как в сделке МСЬ-«Абраксас». Но на каком основании, спрашивал я себя, Ван Лун предложил мне такой вариант? На бесконечно иллюзорном основании, может, что у меня есть хоть малейшее понимание того, как «структурировать» или «решать финансовые вопросы» в крупных корпоративных сделках? Вряд ли. Ван Лун вполне чётко понял, что я самозванец, так что этого от меня он ждать не будет. А вот что именно будет? И оправдаю ли я его ожидания?

Подошла официантка с бифштексом и картошкой.

— Приятного аппетита.

— Спасибо.

А с другой стороны, у меня в голове сложилось чёткое понимание того, как легко будет управиться с Хэнком Этвудом. Я читал статьи про него, где использовались такие выражения как «видение», «система взглядов», «управляемый», и я чувствовал, что какие бы струны ни задевал в людях, проблем с тем, чтобы подёргать за них в нём, не будет. Что, в свою очередь, выведет меня на потенциально весьма крепкую позицию — потому что, как новый директор MCL-«Абраксаса», Хэнк Этвуд, мало того, что будет иметь влияние на президента и других мировых лидеров, он сам станет мировым лидером. Военная сверхмощь сошла со сцены, начала вымирать, и в сегодняшнем мире в зачёт идёт «гиперсила», цифровая, глобальная англоязычная культура развлечений, которая контролирует сердца, умы и располагаемый доход успешных поколений от 18 до 24 лёт — и Хэнк Этвуд, с которым я скоро подружусь, вот-вот окажется на пике этой структуры.

Но потом, внезапно, без предупреждения и причины, я начал думать, что скоро Карл Ван Лун придёт в себя и передумает брать меня на работу.

И с чем я останусь?

Официантка снова подошла к моему столику с кофейником.

Я кивнул, и она снова наполнила мою чашку.

— Чё такое, милок? Бифштекс не понравился?

Я посмотрел на тарелку. К еде я едва притронулся.

— Нет-нет, всё в порядке, — сказал я, глядя на неё. Это была толстая тётка далеко за сорок, с большими глазами и длинными волосами. — Я просто задумался о будущем.

— О будущем? — повторила она, громко засмеялась и пошла от моего столика, размахивая кофейником. — В очередь, милок, в очередь.

Когда я вернулся в квартиру, на автоответчике горел красный огонёк. Я нажал на кнопку «пуск» и стал слушать. Мне оставили семь сообщений — на пять или шесть больше, чем я в жизни получал за раз.

Я сел на краешек дивана и уставился на телефон.

Щёлк.

Бииип.

— Эдди, это Джей. Хотел тебе сказать — надеюсь, ты не разозлишься на меня — но я вчера вечером говорил с журналисткой из «Post», и… дал ей твой телефон. Она слышала о тебе и хочет написать статью, так что… извини, надо было сначала спросить у тебя, но… ну вот… увидимся завтра.

Щёлк.

Бииип.

— Это Кевин. — Долгая пауза. — Как прошёл обед? О чём говорили? Позвони, когда вернёшься. — Снова длинная пауза, потом он вешает трубку.

Щёлк. Бииип.

— Эдди, это отец. Как дела? Посоветуешь какие-нибудь акции? (Смех). Слушай, я на отпуске собрался во Флориду со Сципулюсом. Перезвони мне. Ненавижу эти автоответчики.

Щёлк. Бииип.

— Мистер Спинола, это Мэри Стерн из «New York Post». Джей Золо из «Лафайет-Трейдинг» дал мне ваш телефон. Я бы… хотела поговорить с вами как можно скорее. Попробую перезвонить попозже или завтра с утра. Спасибо.

Щёлк. Бииип. Пауза.

— Почему ты не звонишь? — Бля, совсем забыл про Геннадия. — У меня появились идеи по сценарию. Перезвони.

Щёлк. Бииип.

— Это снова Кевин. Спинола, ты мудак. — Голос его неразборчив. — Знаешь, ты просто охуел. Ты кто, блядь? Майк, блядь, Овиц? Скажу тебе кое-что про людей… — На той стороне приглушённый звук, будто что-то уронили. Еле слышное «бляааа», и тишина.

Щёлк. Бииип.

— Знаешь, иди ты просто на хуй. Я ебал тебя, ебал твою мать и ебал твою сестру.

Щёлк.

Вот и всё. Больше новых сообщений нет.

Я встал с дивана, пошёл в спальню и снял костюм.

С Кевином ничего не поделаешь. Он стал моей первой жертвой. Джей Золо, Мэри Стерн, Геннадий и мой старик подождут до утра.

Я пошёл в ванну, включил душ и шагнул под струю горячей воды. Не собираюсь отвлекаться на них, тратить время и силы. После душа я натянул семейные трусы и майку. Потом сел за стол, принял таблетку МДТ и начал писать.

В тускло освещенной библиотеке у себя в квартире на Парк-авеню Ван Лун набросал мне проблему. Корнем её оказалось, как и следовало ожидать, что договаривающиеся стороны не могли сойтись в оценке. Акции MCL сейчас шли по 26 долларов за штуку, но они просили с «Абраксаса» по 40 — премия в 54 % больше, чем обычно при таких поглощениях. Ван Лун должен был найти способ или уменьшить запросы MCL, или убедить «Абраксас» принять эту цену.