Марек Хласко - Красивая девушка

- Я дам тебе половину, - сказал он. - Остальные достанешь сама.

- Нет уж, милый мой, все и сразу, или…

- Или что? - оборвал он ее, грубо схватив за руку.

- Ничего. Не хочу повторяться. Чтоб не выглядеть смешной. Я тоже ничего так не боюсь в жизни, как стать посмешищем в чужих глазах.

- Ладно, - отрезал он и тяжелым взглядом окинул девушку; та в ответ ухмыльнулась с издевкой. - Деньги получишь через две недели.

- Нет, раньше. И так уже поздно.

- Беречься надо было, черт тебя возьми!

- И это говоришь мне ты?!

- Не на все надо соглашаться, ты…

- Тише, - шикнула она.

Мимо шла пожилая пара; оба седые и сгорбленные, они прожили вместе не один десяток лет; оба были верующими и считали, что каждый прожитый на этой земле день им дарован Богом, и были благодарны Ему за это. Старушка взглянула на девушку и неожиданно расплакалась.

- Что с тобой? - спросил муж.

- Ну почему Господь не дал нам таких красивых детей? - сказала она. - Почему Он не дал нам таких детей?

Старичок легонько сжал ее морщинистую дряблую руку.

- Мы любили друг друга. Нам было хорошо вместе. Бог простит нас за то, что мы никого после себя не оставляем. Это ведь не наша вина.

- Да, - вздохнула она. Отерла слезы и тихо сказала: - А как было бы хорошо…

И, ссутулившись, старички скрылись в зеленых аллейках парка.

Парень сказал:

- Я в долгу не останусь.- И, помолчав, добавил:

- Подожду, пока выйдешь замуж.

- И что тогда?

- У тебя будет семья: дети, муж…

- Ну и что тогда, что?

- А ничего. Как-нибудь загляну к вам - с мужем познакомишь… Покалякаем о том о сем - приятно иногда вспомнить прошлое.

- Значит, на будущей неделе?

- Да.

- Ладно, - сказала она и подняла кверху свое прелестное лицо - несколько мгновений оно светилось в лучах заходящего солнца; каждый ее волосок, каждая клеточка кожи, глаза, губы, плечи - все было пронизано и напоено солнцем. Она засмотрелась на зеленые кроны деревьев. Потом тихо сказала:

- Долго же тебе придется ждать.

- Любви ждут долго.

- Ах так, - прошептала она.

И больше не произнесла ни слова; на лице ее угасали последние отблески вечерней зари - солнце закатилось за деревья. В его догорающих лучах девушку увидали двое мужчин, спешащих домой с работы. Оба были уже немолоды; с изрытыми морщинами лицами и седыми висками. Один из них, тот, что пониже ростом, посмотрел на девушку, и лицо его страдальчески исказилось.

- Что с тобой? - спросил мужчина повыше.

- Ерунда какая-то, - сказал невысокий, силясь улыбнуться. Он провел по лицу рукой жестом очень усталого человека, повторив при этом: - Ерунда какая- то. И знаю, что вроде бы не с чего тоске браться. Но ты представить не можешь, до чего же все иногда не в радость.

- Чему радоваться-то собрался?

- В тюрьме до войны, - сказал невысокий, - я все мечтал: вот победим, настанет другая жизнь, и все наши девушки так будут выглядеть. Когда мне вкатили десятку, я был совсем зеленым юнцом, вон как тот паренек, что сидит с ней на скамейке. Молодой и наивный, и так же наивно представлял себе коммунизм. Но после того как мне ребра пересчитали, мои представления малость изменились.

- Так о чем ты теперь горюешь?

- Иной раз тоскливо становится, как подумаешь, что у тебя никогда не было такой девушки.

- Глупости все это, - сказал второй мужчина, ткнув в бок невысокого. - Разве это важно? Главное, что есть на свете красивые девушки, что они любят своих парней и любимы.

1955