Мюриэл Спарк - На публику

— Нет, — сказала она, — я передумала. Мне что-то захотелось виски с имбирным.

Он вздохнул, подошел к серванту и, выдвинув ящик, извлек оттуда открывалку. Пошарил в нижнем отделении и нашел там бутылку имбирного пива.

— Нет, лучше джина с тоником. Мне что-то захотелось джина с тоником.

Он обернулся с открывалкой в руке и посмотрел на нее.

— Да, мне что-то захотелось джина с тоником.

Тогда он налил джина, разбавил его тоником и поднес ей стакан. Потом сел в свое кресло, разулся и сунул ноги в приготовленное для него домашние туфли.

Через некоторое время он посмотрел на часы. Мерл без лишних слов положила вязанье на колени и включила телевизор. Показывали документально-видовой фильм; в таком сопровождении и началась их беседа.

— У Дровера и Уиллиса, — сказал он, — начато новое расширение производства.

— Да, вы мне на днях говорили.

— Как я заметил, — сказал он, — им требуются инструкторы по автоматике и ткачи высокой квалификации. Наряду с этим у них намечается сдвиг в сторону увеличения выпуска готового платья. Им требуются десять чесальщиков для работы на станках двухигольчатой горизонтальной системы, а также инструкторы и чесальщики для работы на плоскозамочных станках. Да, они явно расширяют производство.

— Четыре, пять, шесть, — сказала она, — две внакид, семь, девять.

— Как я заметил, — сказал он, — им требуется специалист-гуманитарник.

— Чего же вы хотите? Это ведь рекомендовалось на конференции, правда?

— Да, но припомните, Мерл, что мы первыми приняли к сведению эту рекомендацию. Он сегодня появлялся в конторе?

— Нет.

— Передайте ему, что я хочу его видеть, пора уже представить нам отчет о проделанной работе. Я видел его только три раза с тех пор, как он поступил на службу. Уидин требует отчета.

— Напомните мне об этом послезавтра утром в помещении фирмы, Винсент, — сказала она. — Мой дом — не место для служебных разговоров.

— Уидин говорит, что он неделю на глаза не показывается. Ни в Отделе благосостояния, ни у кадровиков и ноги его не бывает.

Она пошла в кухню и загремела там посудой. Мистер Друс встал и принялся накрывать к обеду, доставая из серванта салфетки, ножи и вилки и аккуратно раскладывая их на столе. Потом он вышел в переднюю и достал из кармана пальто склянку с желудочными таблетками, которую поставил на стол рядом с перечницей и солонкой.

Мерл принесла хлеб. Мистер Друс достал из ящика серванта хлебный нож и посмотрел на нее. Затем положил нож на доску возле хлеба.

— Капуста еще не протушилась, — сказала она, села в кресло и взяла свое вязанье. Он присел к ней на подлокотник. Продолжая вязать, она как бы невзначай резко толкнула его локтем. Он пощекотал ей шею у затылка, и она это терпеливо снесла. Но вдруг он с вывертом ущипнул ее за шею. Она взвизгнула.

— Ш-ш, — сказал он.

— Мне больно, — сказала она.

— Нет, это совсем не больно. — И он снова ущипнул ее за шею.

Она взвизгнула и вскочила с кресла.

— Капуста протушилась, — сказала она.

Когда она принесла еду, он выключил телевизор.

— Вредит пищеварению, — сказал он.

За едой они не разговаривали.

Потом он стоял возле нее в красно-белой кухоньке и смотрел, как она моет посуду. Она сложила тарелки в красную сушилку, а он вытер вилки и ножи. Он отнес их в комнату и разложил по разным отделениям ящика. Когда была уложена последняя вилка, появилась Мерл с подносом, на котором стояли кофейные чашки.

Мерл включила телевизор и попала в середину пьесы. Они следили за пьесой и пили кофе. Потом они пошли в спальню и разделись в равномерном ритме. Мерл сняла кофточку, а мистер Друс снял пиджак. Мерл пошла к гардеробу и вынула оттуда зеленый стеганый шелковый халатик. Мистер Друс тоже пошел к гардеробу и разыскал там свой синий халат с белыми крапинками. Мерл сняла блузку, а мистер Друс жилет. Мерл набросила на плечи халатик и под его прикрытием стыдливыми движениями сняла все остальное. Мистер Друс отстегнул подтяжки и вылез из брюк. Брюки он бережно свернул и, мягко ступая, подошел к окну, где и положил их на кресло. Точно так же он прогулялся с жилетом и пиджаком, повесив их на спинку кресла.

Они пробыли в постели около часа, в течение которого Мерл дважды взвизгнула, потому что мистер Друс один раз ущипнул и один раз укусил ее. «На мне скоро живого места не останется», — сказала она.

Мистер Друс поднялся первым и надел халат. Он прошел в ванную, и почти тотчас же мокрая рука сердито просунулась обратно в спальню. Мерл сказала: «Ах, разве там нет полотенца?» — и подала ему полотенце из гардероба.

Когда он вернулся, она была одета.

Она пошла в кухню и поставила чайник, а он надел брюки и пошел домой к жене.

Западный ветерок шевелил листву в парке, был субботний июньский вечер. Хамфри нес два клетчатых пледа из машины, а Дикси шла рядом, поглядывая направо и налево и время от времени оборачиваясь, чтобы посмотреть, не видать ли на дорожке полисмена.

Дикси сказала: «Мне холодно».

Он сказал: «Ночь теплая».

Она сказала: «Мне холодно».

Он сказал: «У нас же два пледа».

Она все-таки шла рядом с ним, и наконец они добрались до своего облюбованного местечка под деревом у ограды Старого Английского парка.

Хамфри расстелил плед, и она уселась. Она подняла край пледа и занялась бахромой, разделяя спутанные шерстяные нити.

Он укрыл ей ноги другим пледом и разлегся рядом, опершись на локоть.

— Прошлый раз мамаша чего-то почуяла, — сказала она. — Лесли ей сказал, что я осталась после танцев в Кэмберуэлле у Конни Уидин, но она чего-то почуяла. И когда я вернулась, она меня очень расспрашивала насчет танцев. Пришлось сочинять.

— Но на Лесли ты ведь не думаешь?

— Ну, знаешь, я ему плачу пять шиллингов в неделю. По-моему, за те недели, когда я ночую дома, хватило бы и трех. Но он здорово жадный, Лесли-то.

Хамфри притянул ее к себе и стал расстегивать ей пальто. Она снова застегнула все пуговицы.

— Мне холодно, — сказала она.

— Да ну, брось, Дикси, — сказал он.

— Конни Уидин повысили жалованье, — сказала она. — А я изволь ждать прибавки до августа. Спасибо мне сказала девушка, которая штемпелюет входящие и исходящие: ей попался балансовый счет на жалованье. Конни Уидин то же делает, что и я, и стаж у нее только на шесть месяцев больше. Зато отец заведует отделом кадров. Я еще поговорю насчет этого дела с мисс Кавердейл.

Хамфри снова притянул ее к себе и поцеловал в щеку.

— В чем дело? — сказал он. — С тобой что-то неладное творится.

— Вот возьму и прогуляю в понедельник, — сказала она. — Тогда только тебя и начнут ценить, если раз-другой прогуляешь.

— Говоря откровенно и между нами, — сказал Хамфри, — я считаю такие поступки аморальными.