Мюриэл Спарк - На публику

Затем мистер Уиллис услышал:

— Не могу вам сказать, не углубившись в изучение вопроса.

— Итак, вы нам представите очередной отчет на будущей неделе?

— Нет, мне понадобится месяц, — заявил Дугал. — Месяц самостоятельной работы. Если вы хотите, чтобы я продолжил изыскания по этой линии производственной психологии, то мы с вами увидимся не раньше чем через месяц.

— Вам надо держаться поближе к фабрике, — сказал мистер Уиллис. — Пекхэм велик. А нас прежде всего интересует наше собственное предприятие.

— Как раз сегодня меня и должны ознакомить с постановкой производства у вас на фабрике, — сказал Дугал. — А к концу месяца я намерен уяснить себе времяпрепровождение работников в местах отдыха и в столовых.

Мистер Уиллис молча смотрел на Дугала, и тот позволил себе выказать некоторую увлеченность. Он подался вперед.

— Обращали вы внимание, мистер Уиллис, на то, как часто ваши работники употребляют слово «аморальный»? Замечали вы, что они почти столь же часто употребляют выражение «некультурный»? В этих словах есть глубокий смысл, — сказал Дугал, — как психологический, так и социологический.

Мистер Уиллис как можно более ободряюще улыбнулся Дугалу.

— Берите месяц и посмотрим, что у вас выйдет, — сказал он. — Но к концу месяца представьте нам подробный план действий. Дровер, мой компаньон, очень озабочен прогулами. Нам надо взять курс на моральное оздоровление, взаимоприемлемый для нас и для персонала. У вас есть здравые мысли, это я вижу. И есть метод. Мне нравится наличие метода.

Дугал кивнул и вышел из кабинета с деловым выражением на вытянутом лице.

Мисс Фрайерн сказала:

— Тут заходил такой мальчонка Лесли Кру. Вас искал. Хотел узнать, нет ли у вас каких поручений, чтоб ему подзаработать шиллинг-другой — умница, да и только. Небось у матери с деньгами туговато.

— С ним кто-нибудь был?

— Нет, никого. Он даже и пришел-то с черного хода.

— Да? — сказал Дугал. — И быстро вы его спровадили?

— Нет, почему, он довольно долго не уходил. Все говорил: хоть бы дождаться мистера Дугласа, вдруг бы, говорит, я бы ему чем пригодился. Очень себя вежливо держал, ничего не скажешь. Потом он спросил, сколько времени, а потом рассказал, что его папа раньше жил на нашей улице, дом номер восемь. Ну, я и провела его в кухню. Отчего, думаю, мальчика не побаловать, и дала ему пончик. Он рассказал, что его сестра только и думает о том, как они с Хамфри поженятся в сентябре. Рассказал, что она все свои заработки откладывает на книжку, а ее отец из Америки шлет деньги ей на тряпки. Он рассказал...

— Он, наверно, долго вам тут зубы заговаривал, — сказал Дугал.

— Да я была не против. Даже как-то отдохнула с ним. Он парень-то хороший. По воскресеньям ходит за город в походы с ровер-скаутами. А я тогда как раз только зашла в дом и была немного не в себе, потому что со мной на улице кое-что приключилось, так вот...

— Он не спрашивал, нельзя ли ему пойти наверх и посидеть у меня в комнате?

— Нет, зачем же так уж сразу. Да я бы и не пустила его в вашу комнату, тем более раз вы просили туда не пускать. Не беспокойтесь вы за вашу комнату. Кому она нужна, ваша комната, хотела бы я знать.

Дугал сказал:

— Вы слишком невинны для нашей грешной земли.

— Я и всегда была слишком невинная, — сказала мисс Фрайерн. — Поэтому-то я так и растерялась в тот день на Горе с шотландцем Гордоновского полка. Выпейте чашечку чаю.

— Спасибо, — сказал Дугал. — Я сначала забегу на минутку к себе наверх.

В его комнате, конечно, кто-то похозяйничал. Он выдвинул ящик туалетного столика и увидел, что два блокнотика исчезли. Его портативную пишущую машинку раскрывали и не сумели толком запереть футляр. Однако тот тип, который орудовал у него в комнате, пока Лесли занимал беседой мисс Фрайерн, не тронул десяти пятифунтовых бумажек в другом ящичке.

Он спустился на кухню, где мисс Фрайерн вздыхала над чашкой чаю.

— В следующий раз, когда Лесли явится к вам с черного хода, поглядите, кого он там оставил возле парадного, хорошо? А то мне его отец говорил, что он болтается после школы невесть с кем.

— Он только хотел узнать, нет ли у вас каких поручений. Видно, чтобы помочь матери, такой умница. Я ему сказала: что, небось бекона за завтраком мало достается? Он еще придет. Неиспорченный мальчик, это я сердцем чувствую, а сердце, оно всегда подскажет. Вот, например, сегодня со мной был один случай. — Она замолчала и отхлебнула из чашки.

Дугал тоже отхлебнул.

— Давайте, — сказал он, — вам же до смерти хочется рассказать мне, что у вас случилось.

— Вот как бог свят, — сказала она, — я повстречала сегодня в Кэмберуэлл-Грин своего брата, который ушел из дому в девятьсот девятнадцатом. И все эти годы от него не было ни слуху ни духу. А сейчас он шел от вокзала.

— Вы подошли и заговорили с ним?

— Нет, — сказала она, — не подошла. Он был так плохо одет, у него был ужасный вид. И что-то остановило меня. Это заговорило сердце. Я не смогла к нему подойти. Он тоже меня увидел.

Она вытащила из рукава платок и вытерла глаза под очками.

— Надо было подойти, — сказал Дугал. — Надо было сказать: «Это ты...» — как его звали?

— Гарольд, — сказала она.

— Надо было сказать: «Это ты, Гарольд?» — вот что вам надо было сделать. А вы, наоборот, не подошли. Вы возвратились домой и угостили пончиком этого маленького паскудника Лесли.

— Не тычьте в меня пальцем, Дугал. В моем доме это никому не позволяется. Вы гложете подыскать себе другое жилище, если вам вздумается, когда вам вздумается и как только вам вздумается.

Дугал встал и прошелся по кухне, едва волоча ноги и ссутулившись под гнетом старости и болезней.

— Похоже на вашего старшего брата? — спросил он.

Она закатилась нервическим смехом.

Дугал сунул руки в карманы и уныло посмотрел на свои туфли.

Обильные слезы заструились из-под ее очков.

— А может, это был вовсе и не ваш брат, — сказал Дугал.

— Вот я и думаю, сынок, вдруг это все-таки не он.

— Лучше пощупайте-ка мою голову, — сказал Дугал, — вот эти две небольшие шишечки.

— В Пекхэме имеется четыре типа морали, — сказал Дугал мистеру Друсу. — Первая категория...

— Дугал, — спросил тот, — вы сегодня вечером заняты?

— Как обычно, привожу в порядок свои записи. Представляете, ведь Оливер Голдсмит, оказывается, преподавал в пекхэмской школе? Он систематически прогуливал, уезжал из Пекхэма в Темпл и околачивался в кофейне. С чего бы это он?

— Мне нужен ваш совет, — сказал мистер Друс. — Есть одно местечко в Сохо...

— Терпеть не могу ездить через реку, — сказал Дугал, — на помело надо садиться.

Мистер Друс подпер рукой подбородок и с любовью посмотрел на Дугала.

— Есть одно местечко в Сохо...