Владислав Баяц - Книга о бамбуке

Сунг удостоился поклона гостя, сказав на это объяснение лишь: «Я понимаю, чего вы хотели», и не удивляясь, что его работа будет передана столь высокому вельможе. Уходя, глава монастыря добавил:

— Я думаю, мастер Сунг, вы нам часто будете нужны.

На самом деле Сунг и не надеялся на такой успех. Посланец из монастыря стал регулярно приносить ему буддийские тексты для переписывания, среди которых многие были на японском. С последних Сунг успевал тайком изготовить по лишнему экземпляру и прятал списки в своей библиотеке. Таким образом его собрание текстов, происходящих из Индии и Китая, с каждым месяцем значительно пополнялось. При этой двойной работе Чиё была ему очень полезна. Она выполняла всю ту же работу, что и он, быстро и аккуратно, порой и красивее его. Она была весьма одаренной.

Работы становилось все больше. О твердой руке Сунга стало известно в стране, и заказчики прибывали отовсюду. Сунгу пришлось — теперь у него было достаточно денег — нанять еще троих переписчиков. Найти их было несложно; следовало только выбрать из многих приходящих и предлагающих свои услуги. Теперь ему нужно было переписывать лишь ту меньшую часть текстов, которая была на японском. Их Сунг оставлял для себя и Чиё, чтобы не обнаружились лишние экземпляры.

Ограничившись переписыванием только некоторых книг, Сунг высвободил время для занятий бамбуком. Да и денег теперь было с избытком.

Чиё была счастлива, что планы осуществляются. Ее время только приходило. Она решила его поторопить.

В первый раз дайси Тэцудзиро позвал меня на занятия к роси. Кроме книги сутр, со мной был теперь сборник описаний случаев из жизни учителей дзен. Мы сидели в несколько рядов, каждый с частью списка сутры, заданной на сегодня. После чтения учитель объяснял значение сутры с его точки зрения, не настаивая явно на том, чтобы его мнение не посчитали единственно верным. Более того, от нас он требовал еще более глубокого проникновения в смысл сутры. Мне понравилось такое отношение к древним текстам.

В конце занятия роси сделал объявление:

— Через несколько дней, как нам сообщили, в монастырь прибудет посланец сёгуна. О причине его посещения мы не оповещены. Вероятно, он явится познакомить нас с новыми указами и переменами в государстве. Я решил принять его. Правда, за такое короткое время сменилось столько властителей и законов, что я сомневаюсь, сможет ли посланец нового сёгуна сказать нам что-то новое.

Известия, касавшиеся мира вне стен монастыря, приходили к нам двумя способами: через монахов, ходивших на сбор подаяния, или вот так, когда роси сообщал нам то, что считал нужным. Это не означает, что руководители монастыря были не в курсе всего происходящего в стране. Напротив. Дело было в том, что многие события не считались важными для жизни Дабу-дзи. Этот монастырь, как и другие, существовал давно, имел большое влияние на народ, и не было необходимости при государственных переменах слишком беспокоиться о его судьбе. Некоторые владетели имели к дзен большую склонность, некоторые — меньшую, но все это не могло заметно повлиять на положение такого монастыря. Это знал и я.

Рёкаи немного удивленно сказал мне:

— Учитель велит тебе прийти к нему.

— Но ведь не моя очередь для коана!

— Он хочет видеть тебя не по делу.

Скинув сандалии, я ударил палкой в металлический гонг, чтобы оповестить о своем присутствии. Говорят, что умпан открывает роси степень просветления ученика, который в него ударяет. Хотя мы все об этом знали, мы не были в состоянии повлиять на «особый» звук, поскольку нам было неизвестно, какие из звуков «хорошие», а какие «плохие». На сей раз это не имело для меня значения. Учитель сообщил мне:

— Цао, когда гость, о котором я говорил, прибудет, мы устроим тя-но-ю. Я выбрал тебя, чтобы ты приготовил чай и был с нами. Я желаю, чтобы чай, как и ты, был таким, каким ему следует быть.

Поклон роси означал конец разговора. Повеление не требовало послесловия. Впрочем, это следовало расценивать как честь.

Когда я уступил настойчивости Рёкаи и рассказал о поручении учителя, он засиял от радости.

— Знаешь, Цао, за все время, что я здесь, я ни разу еще не был удостоен такого приглашения. Теперь ты получишь подтверждение того, что находишься здесь не напрасно.

— Ты спешишь, Рёкаи. Подождем, пока все не закончится, а там будет видно, прав ли ты.

Назначенного посещения не пришлось долго ждать. Уже через несколько дней посланец, оставивший свиту за монастырскими стенами, был введен в комнату для приемов. Перед ней он сложил принесенные с собой дары: несколько мотков шелка, неразрезанные листы бумаги, тушь, дюжину пар деревянных сандалий и большую доску с подставкой для писания.

Гость, по обычаю, был оставлен в одиночестве ожидать прихода роси.

Я поставил в соседней комнате воду на горящие угли, повторяя про себя краткое наставление основателя чайной церемонии Сэн но Рикю. В нем не давалось неясных указаний, не говорилось о неизвестных свойствах и возвышенных силах. Воду надо было как следует вскипятить, а затем залить ею измельченные чайные листья и постараться с помощью вкуса создать зимой ощущение тепла, а летом — прохлады. Приготовив миски и чайник, я ударил деревянным молотком, чтобы оповестить о начале церемонии и своем входе.

Лицом ко мне на татами сидел учитель, величественно спокойный, даже не моргнувший при моем появлении. Напротив него я увидел толстую спину в роскошном пестром кимоно. Вдоль позвоночника спускалась длинная косичка, перевитая светлой лентой. Я встал на колени между ними и поклоном призвал их к тишине и благодарности чаю. Они ответили таким же поклоном, и я приблизился к своему роси, чтобы налить ему чая. Наши глаза встретились. Наливая чай гостю, я посмотрел на его лицо. Он не глядел на меня, и я мог не скрывать изумления при виде толстых щек, явно выраженного двойного подбородка и круглых глаз. Моя рука не задрожала. Я вернулся на свое место и в молчании выпил чай. На учителя я посмотрел вновь лишь тогда, когда с поклоном покидал комнату. Лицо его по-прежнему ничего не выражало.

Когда на следующий день по приглашению роси я вновь сел напротив него, он сказал:

— Посланца сёгуна зовут Мено. Теперь мы будем поддерживать с ним связь. Он назначен посредником между монастырем и властителем. Мне кажется, что новый сёгун будет властвовать несколько дольше своего предшественника, поскольку, как я понял со слов Мено, у него весьма посредственные способности, а это значит, что он осторожен. Он не решится осуществлять какие-нибудь значительные и быстрые перемены, что, вероятно, удержит его на вершине. Выдающиеся люди никогда не бывают настоящими правителями. Для сёгуна нужны другие свойства. Что касается тебя, Цао, то в один момент ты держался хорошо. Для тебя этот миг был неожиданностью, для меня — нет. Однако не беспокойся.