Януш Вишневский - Повторение судьбы

Удовлетворенное сексуальное желание и успокоенный страх сходны не только для психолога, у них не только похожие графики энцефалограмм, но похожая химия. И это не только у хомячков! Перт не остановилась на исследовании полового влечения хомяков. Она хотела доказать, что этот механизм действует идентично и у людей. Использовать ту же методику эксперимента на людях, ясное дело, не представлялось возможным. Такое не пришло бы в голову и самому извращенному режиссеру телевизионных ужастиков. Даже теоретическая вероятность забора крови в «определенный момент» у людей, занимающихся любовью, лаборантами, которые дежурят у их постели, спутала бы все измерения. Перт нашла другой выход. Она решила измерять уровень этих внутренних морфинов (Блажей, несомненно, назвал бы их гораздо более научно – эндорфинами) не в крови, а в слюне. Она подготовила полоски особой жевательной резинки, вызывающей обильное слюноотделение, и уговорила мужа жевать их и выплевывать в различные моменты их соития в помещенные у кровати пробирки. Впрочем, делали это не только Перт с мужем. Упорной и харизматичной Перт удалось уговорить принять участие в эксперименте большинство своих друзей из института. Исследования материала, полученного столь своеобразным путем, полностью подтвердили результаты экспериментов с мозгами хомяков.

После прочтения этой кровавой истории, словно из третьеразрядного американского фильма ужасов на больничную тему, для Марцина все стало складываться воедино. За исключением одного. Почему и по какой схеме ему неоднократно удавалось совладать с паническим страхом, когда он бежал, как обезумевший, до полной потери сил? Оказалось, он вовсе не наткнулся на «отсутствующее звено», никакой особой тайны тут не было.

Он прочел об этом в «Газете Выборчей» в приемной у дантиста. И самое странное – в длинном интервью с министром иностранных дел Германии Йошкой Фишером. Фишер интересовал его не как политик – политики для него были людьми, которые в результате житейских поражений, когда уже ничего другого не оставалось, принялись за деньги обманывать людей, – а из-за его внешности. Меньше чем за год Фишер сумел похудеть почти на сорок килограммов. Марцин видел фотографии Фишера до и после похудания. На последних морщин у него было больше, чем у Секерковой, хотя он был моложе ее минимум раза в два. И вообще, он даже был похож на Секеркову, хотя у нее глаза были красивее и лоб куда глаже. Видно, Фишеру приходилось чаще морщить его. Политик… Наморщенный лоб вызывает доверие. Даже если он говорит всего-навсего о погоде.

Журналист пытался объяснить перемены в облике министра какими-то сверхординарными средствами. Фишер, впрочем не слишком убедительно, утверждал, что ни к каким диетам не прибегал. Он сказал, что перестал пить вино, начал ежедневно бегать и женился на женщине, которая моложе его на двадцать семь лет. Кстати, это у него третья жена. И он ничуть этого не скрывал. Марцина это признание Фишера страшно удивило. В Польше политик, женатый во второй раз, может стать, самое большее, войтом в деревне. И то лишь в деревне близ Варшавы или Познани. А вот в окрестностях Кракова уже точно нет. Фишер даже пошутил, что во главе немецкого правительства сейчас стоят трое мужчин, у которых в сумме было одиннадцать жен. И похоже, так оно и есть. Шредер, когда стал канцлером, был женат уже в четвертый раз. В комментарии – а это было самое интересное в интервью – Фишер признал, что бег приводит его в состояние, близкое к эйфории. Все речи, произнесенные за последний год, он мысленно готовил во время бега. И еще он добавил, что не является исключением: большинство людей, регулярно занимающихся бегом, через некоторое время испытывают нечто наподобие наркотического возбуждения, а в этом состоянии обостряются чувства и язык становится метким и язвительным, что и нужно политику. Марцину запомнились из этого интервью многочисленные жены, а также наркотическое возбуждение бегуна. Вскоре оказалось, что и про жен, и про бег Фишер, хоть он и политик, не врал. Германский министр экономики Оскар Лафонтен добавил трех своих бывших жен и одну нынешнюю к одиннадцати, а наркотическое возбуждение бегуна оказалось реальным нейробиологическим явлением, которое открыл и подтвердил достоверными данными коллега Перт, американский физиолог Питер Фарелл. Он брал у бегунов кровь до и после интенсивного джоггинга. Оказалось, что как после оргазма, так и после бега уровень внутренних морфинов в крови исследуемых мужчин и женщин чуть ли не троекратно возрастает. То, что люди, кошки, мыши и блохи, будучи напуганными, в панике убегают, получило научное истолкование. Его бегство от Марты тоже.

Такая тесная – ибо дальше химических частиц пойти не удается – природная связь механизмов страха и сексуального влечения казалась ему странной. Он, электрик по образованию с политехническим дипломом, уж скорее связывал бы с сексуальным влечением не страх, а боль. Хотя, возможно, какая-нибудь очередная Перт уже связала их, только он об этом ничего не знает. Может быть, с половым влечением связана каждая эмоция. Глядя на рекламы в ярких, красочных журналах, вполне можно это предположить. Надо будет как-нибудь спросить об этом у Блажея. Во всяком случае, при воспоминании о сидящей перед ним Марте, счесывающей капли воды на обнаженную грудь, он ощутил не страх, а настоящую пронзительную боль. Неужели, черт побери, он до конца жизни обречен все соотносить с Мартой? Неужели эта женщина…

– Пан директор! – услышал он. – Вам звонят!

Марцин быстро прошел мимо вахтерши, стоящей в дверях музея, и стал торопливо подниматься на второй этаж.

– Пан директор, погодите! – остановил его голос вахтерши. – Какая-то женщина позвонила на мой номер и спрашивала про вас. Внутреннего вашего номера она не знала, а раз вы стояли на лестнице, я подумала, что не стоит переключать звонок к вам в кабинет. Если что-то важное, я попрошу ее…

– Спасибо, пани Ванда. Не стоит. Я поговорю с вашего телефона.

Он сбежал по лестнице и вошел в тесную каморку. Взял со стола склеенную грязным скотчем телефонную трубку:

– Слушаю. Чем я могу быть вам полезен?

– Марцин? – услышал он тихий, испуганный женский голос. – Почему тебя нет? Три дня уже нет… Может быть, я что-нибудь не то, не так сказала? Почему тебя нет? Ты всегда был… я так беспокоилась о тебе.

Не отнимая трубку от уха, он пинком закрыл дверь:

– Эмилия?

– Эмилия. Да. Эмилия.

– Я был в Гданьске.

Он чувствовал, как дергается правое веко, и ощущал сухость во рту. Марцин приник лбом к висящему над столиком календарю и изо всех сил прижал трубку к губам.

– Я был в Гданьске у Блажея и только что вернулся… Я не хотел тебя будить… что я говорю… В общем, я не хотел тебя…