Мюриэл Спарк - Избранное - Романы. Повесть. Рассказы

Случившееся потрясло Ральфа Мерсера. Получалось так, что некая догадка подтвердилась. Встретившись с ним, Дафна только и начала жить, а расставшись — в определенном смысле умерла. Он пытался растолковать это своей матери.

— Как те цветы, что растут в саду. Ведь нельзя сказать, что они существуют, пока не увидишь их собственными глазами. Или другой пример...

— Цветы, сад... Тут душа человеческая.

Через год Ральф пережил творческий кризис. Его книги расходились, однако серьезная публика не принимала их всерьез.

У всех его романов были счастливые концы. Он решил написать трагедию.

В поисках трагического он поворошил свой жизненный опыт. Он обдумал и забраковал домашние неурядицы своих прошлых и теперешних друзей — слишком все банально. Забраковал историю своей матери, рано овдовевшей, разочаровавшейся в сыне, но все еще не павшей духом, — слишком частная история. И задумался о Дафне. Тут забрезжило нечто экзотическое и трагическое. Он вспомнил ее рассказы о Старом Тейсе и Чакате, историю их пожизненной вражды. Он взял билет на самолет и улетел в колонию, чтобы собрать необходимый материал.

В колонии им почти сразу завладели поклонники. С ним еще никогда так не носились, он был нарасхват. Его пригласили к губернатору. В его честь устраивали обеды, и, хотя реки разлились, гости съезжались издалека. Он уже не каждым приглашением соблазнялся. Всякий белый человек знал это имя — Ральф Мерсер, даже если и не читал его книг. А главное, отдыхая после обеда на просторных верандах, он мог разглядывать общество, не опасаясь уколоться о встречный взгляд какого-нибудь критика, кошмарного типа, даже по имени вряд ли известного читательской публике, который дома обязательно затешется в компанию и будет портить Ральфу кровь. Он склонялся к мысли, что весьма недооценивал своего читателя.

— Я подумываю о том, чтобы сменить творческую манеру. Подумываю написать трагедию.

— Великий боже, — сказал его собеседник, отставной генерал, — не пугайте нас.

И все его поддержали.

Еще в одном отношении все были единодушны: «Отчего бы вам не обосноваться у нас?» Или: «Отчего бы вам не купить дом и не жить в нем несколько месяцев в году? Это единственный способ избежать высоких налогов».

В клубе он встретил Майкла Касса, который приехал в столицу похлопотать о ссуде в земельном банке.

— Моя жена обожает ваши книги, — сказал Майкл и хихикнул. Ральф забеспокоился, не критик ли он.

— У нас с вами есть общая знакомая, — сказал Майкл, — вернее была. Дафна дю Туа. Я приезжал ее хоронить.

И хихикнул.

— Я, собственно, приехал, чтобы побывать на ее могиле, — сказал Ральф в свое оправдание. — И еще — поговорить с ее дядей.

— У вас есть машина? — спросил Майкл. — Если нет, то я вас отвезу. Я живу недалеко от них.

Ральф догадался, что хихиканье Майкла — это просто нервный тик.

— Я думаю обосноваться в колонии, — поведал он, — жить здесь семь месяцев в году.

— Недалеко от нас есть прекрасный дом, — сказал Майкл. — Его скоро будут продавать.

Только пробыв в колонии два месяца, объездив страну вдоль и поперек, повидав все достопримечательные места и интересных людей, Ральф смог наконец ответить на приглашение Майкла и приехал к ним на ферму.

— Вы сейчас что-нибудь пишете? — спросила его жена Майкла.

— Нет, сейчас я собираю материал.

— Так это будет про колонию?

— Трудно сказать.

Вдохновленный образом Дафны замысел книги уже не казался ему столь заманчивым. Он не мог вообразить читателя, способного воздать должное такой теме, — во всяком случае, здешние его почитатели, когда он узнавал их поближе, для этого не годились.

Майкл возил его на ферму, объявленную к продаже. Ральф сказал, что почти наверняка купит ее.

Ходили к Чакате, Ральф поговорил с ним о Дафне.

— Почему она не осталась в Англии насовсем? — сказал Чаката. — Почему вернулась?

— Наверное, ее тянуло назад, — сказал Майкл и хихикнул.

Чаката заговорил о ревматизме. Он проковылял на веранду и крикнул, чтобы принесли выпить. Гости вышли следом, и Ральф увидел сидящего в углу долговязого старика, что-то бормочущего себе под нос.

Он спросил Чакату:

— Это не мистер Тейс? Дафна рассказывала мне о мистере Тейсе.

— Не удался в этом году маис, — сказал Чаката. — Не жилец я на белом свете.

Майкл отвез Ральфа на кладбище. Жена предупреждала: «Оставь его там ненадолго одного. По-моему, он любил девочку». Майкл уважал деликатную натуру своей жены. Хихикнув, он оставил Ральфа у могилы, объяснив, что у него неотложные дела в деревне и что он вернется за ним.

— Но вы, — сказал Ральф, — ненадолго?

— Нет-нет, — сказал Майкл.

— Тут что-то очень много москитов. У вас бывает малярия?

— Нет-нет.

Он хихикнул и ушел.

Постояв перед камнем с надписью «Дафна дю Туа. 1922— 1950», Ральф стал нетерпеливо расхаживать по кладбищу. Его рассеянный взгляд ухватил надпись: «Дональд Клути». Что-то знакомое, но откуда выплыло это имя — он не мог вспомнить. Возможно, его упоминала Дафна.

— У-хо-ди, у-хо-ди.

Птичка сидела как раз за могилой Дафны. Дафна часто ее поминала:

— Она свистит: «У-хо-ди, у-хо-ди».

— И что из этого? — спрашивал он, раздражаясь, потому что иногда он с пронзительной ясностью видел в ней самое Глупость.

Без всякого конкретного повода она то и дело объявляла: «У нас есть птичка, которая свистит: «у-хо-ди», «у-хо-ди»; она навязывала ему эту птичку, словно он орнитолог, а не писатель.

— У-хо-ди, у-хо-ди, — сказала птичка с той стороны могилы.

Все шесть недель, что он ездил по сельским районам, он каждый день слышал птичку. Вернуться в столицу и больше не слышать ее голоса было большим облегчением. В клубном уюте все предстало таким образом, что никакой птички никогда и не было.

Но вот он пошел с губернатором посмотреть раунд гольфа.

— У-хо-ди, у-хо-ди.

Он заказал билет на самолет в Англию — к сожалению, только на будущую неделю. В «Уильямc-отеле» он случайно встретил Майкла Касса.

— Насчет той фермы, — сказал Майкл. — Кто-то еще приценивался. Вам надо побыстрее решать.

— Я не хочу ее покупать, — сказал Ральф. — Я не хочу здесь оставаться.

Они сидели на веранде и пили виски с содовой. За москитной сеткой торчала птичка.

— Вы ее слышите, эту птичку-«уходи»? Майкл прилежно вслушался.

— Нет. Не скажу, что слышу.

Он хихикнул, и Ральфу захотелось его ударить.

— Я ее везде слышу, — сказал Ральф. — Она мне не нравится. Поэтому я и уезжаю отсюда.

— Господи, твоя воля. Вы что, птицами интересуетесь?

— Нет, не особенно.

— Ральф Мерсер не будет покупать ферму, — сообщил Майкл своей жене вечером.

— Мне казалось, это решенное дело.

— Нет, он возвращается домой. К нам уже не приедет. Говорит, ему не нравятся здешние птицы.