Кеннет Харви - Город, который забыл как дышать

Даг проверил, сколько осталось бензина. Полно до краев. Он так и думал. Старик неукоснительно следил за тем, чтоб запасы горючего не иссякали, а потому точно помнил, когда в последний раз заливал бензин в генератор. Три недели назад. Лежал он себе в постели и никак не мог понять, что же его так беспокоит. Тут-то Даг и сообразил, что не долил горючки. В тот день он распиливал бревна электропилой и складывал чурбаки в поленницу, чтобы просохли на летнем солнышке. Сложить-то он сложил, а вот бак заново не наполнил. Так и не смог уснуть. Пришлось посреди ночи в сарай переться. Все лучше, чем ворочаться до утра.

Даг дернул за шнур и замычал какой-то веселый мотивчик.

– Гляди, собака, – с пол-оборота запустил, – гордо сказал он Колючке.

Старик вынес из сарая прожектор мощностью в полтора киловатта и сунул вилку в генератор.

– Вот черт, – сердито пробормотал он. – Чего ж так ярко-то?

Белый электрический свет слепил глаза. Колючка встала и перешла на другое место, подальше от прожектора.

Даг вернулся в сарай за краской и новой кистью – специально купил для такого случая. Когда он вышел, Колючка пристально смотрела на огромные колеблющиеся тени на стене и тихонько скулила. Вот дурында, это ж просто мотыльки на прожектор слетелись.

Старик нагнулся и отверткой вскрыл банку. Осторожно, чтобы не перепачкаться, отложил крышку и окунул кисть в краску. Это вам не белила какие-нибудь, которые в чешую превратятся через пару лет! Это настоящая краска, укрывистая. А цвет какой! Даг провел кистью по сухим доскам сарая и полюбовался на свою работу. «Стена будет – загляденье», – сказал он сам себе. Теперь никто не скажет, что Даг Блеквуд лентяй, уж это точно. Старик довольно кивнул и принялся за дело.

– Ну, как, а, Колючка?

Лайка, не отрываясь, смотрела, как растут и пляшут тени. Она снова заскулила и повернула морду к океану.

– Да что с тобой такое, девочка? – спросил Даг. Тени увеличивались, мотыльки тысячами слетались к прожектору. Вскоре они облепили стекло, и стена утонула во мраке.

Навстречу автобусу тянулась бесконечная вереница машин. Томми подъехал к больнице. Волна должна была ударить минут через пятнадцать. В семи домах, у которых они с Френчем останавливались по дороге из Уимерли, никого не было. На краю автостоянки в два грузовых вертолета марки «Лабрадор» и «сикорски» забирались пациентки. Из-за треска лопастей Френч совсем перестал слышать рацию. Лица у женщин были растерянные, но паники не было. Все двигались слаженно и быстро.

– Больных с нарушением дыхания уже эвакуировали? – спросил Френч в микрофон.

Ему никто не ответил. Командор подождал, потом прижал наушник пальцем. Томми стоял рядом с автобусом и смотрел, как заспанные пациентки в пижамах или ночных рубашках шаркают тапочками по асфальту. Некоторое сами катили свои кислородные баллоны, многие несли книги и журналы. Одна из девушек, бледненькая, лет двадцати, в огромных наушниках, прижимала к животу плеер. У ворот автостоянки двое солдат регулировали движение машин, выезжавших на шоссе.

– Что там – уснули? Говорит командор Френч!

Томми волновался все сильнее. Он немного побродил кругами, потоптался на месте и, наконец, собравшись с духом, направился к больнице.

Френч двинулся следом. В наушнике раздался еле слышный голос:

– Нет, сэр. Пациенты с нарушением дыхания лежат на шестом этаже, а мы пока эвакуируем пятый.

– Вас понял. – Они с Томми обогнули несколько машин скорой помощи у главного входа и подошли к двойным дверям приемного покоя. – Женщин всех вывезли?

Тишина. Френч и Томми вошли в пустой вестибюль. С одежды Томми все еще текла вода, кроссовки булькали при каждом шаге. К груди он как всегда прижимал блокнот.

– Повторяю вопрос. Женщин всех вывезли?

Лифт поднял их на шестой этаж. Двери раскрылись, и Томми уверенно показал на одну из палат в самом конце коридора. Он прибавил шагу, но руки так и не опустил. Френч не отставал. Навстречу им солдаты вели под руки больных. Вдоль стены на кроватях лежали люди. Протиснуться оказалось не так-то просто. Медсестра, заполошная толстуха, испуганно уступила дорогу.

– Я не уверен, что всех, сэр. У меня пока недостаточно данных.

– Вас понял… Эй, ты куда? – окликнул художника Френч, но Томми, не оборачиваясь, вошел в одну из палат.

Он тут же уселся на стул рядом с кроватью, посмотрел на лежащего и с деловым видом начал что-то ему говорить. Френч вытащил другой стул на середину комнаты и подозвал Томми, похлопав рукой по сиденью.

– Садись-ка ты лучше тут.

Томми озадаченно посмотрел на командора, потом вдруг широко ухмыльнулся и перебрался в центр палаты. Он опять посерьезнел, прокашлялся, оглядел все койки в комнате и заговорил неестественным деревянным голосом, словно в пьесе играл:

– Вышел я как-то в море на лодке. Погода – просто загляденье, и бури не обещали. Закинул я удочку: треску, значит, ловлю. – Он улыбнулся своим мыслям. Двое больных повернули головы к Томми, ожидая продолжения.

Внезапно улыбка на лице Томми погасла, он взволнованно посмотрел на свои серые кроссовки.

– Тут как потемнеет! Как будто солнце погасили. А на небе ни облачка. Шум поднялся – ни дать ни взять река ледоходит. Оглядываюсь – море на горизонте дыбом стоит. Волна с гору. И на меня. А я даже пальцем пошевелить не могу от страха. В жизни такого не видал. Сижу и таращусь. Жду, что будет.

Еще четверо зашевелились на своих постелях и повернули головы к Томми.

– Все, думаю. Крышка. Кругом совсем почернело, волна уже до неба поднялась. А потом… – Томми перевел дух. Все взгляды в палате были прикованы к нему, – … потом пропала. Как не было. Такие вот дела, ребята. – Последние слова Томми почти прошептал. Повисла тишина. Стало слышно, как ходят поршни в аппаратах искусственного дыхания. – Так и не знаю, было это или не было. Может, помстилось мне, и не выходил я ни в какое море…

Кто-то закашлялся, видно пытался заговорить, но дыхательная трубка не дала, остальные просто кивали. Томми с ногами вскарабкался на стул. С мокрой одежды натекла порядочная лужа и поползла к железным ножкам кроватей. По палате распространился запах водорослей, и глаза у больных тут же прояснились. Через миг в окно, не замечая стекла, влетели шесть оранжевых лучей и исчезли в головах у пациентов.

В наушнике раздался голос:

– Движение цунами замедляется, сэр. Давление внутри – 20 гектопаскалей. Скорость упала до сорока семи узлов. Волна достигнет берега на десять минут позже.

– Вас понял, – ответил Френч и повернулся к Томми: – Теперь куда?

Томми спрыгнул на пол, улыбнулся и показал пациентам большие пальцы.

На другой стороне коридора, в женской палате никого не оказалось. Аккуратно застеленные койки. Взбитые подушки.