Кеннет Харви - Город, который забыл как дышать

– Поговорите.

Несбитт взглянул на грудь Клаудии и поднял голову.

– Как ваше самочувствие? – спросил он и покраснел еще больше.

Клаудия закрыла глаза, ноги подкашивались от слабости, она нахмурилась.

– Самое главное, мэм, как у вас с дыханием?

– С дыханием? – Клаудия открыла глаза, мир стал как будто немного ярче. Лицо у молодого человека было таким чистеньким, таким взволнованным. Она посмотрела на его губы. Не слишком полные, но и не слишком тонкие. Ей страшно захотелось его поцеловать. Прильнуть к этому юнцу и тем спастись. Только и всего. Просто поцеловать его. Ну, может, еще прижать к груди. Погладить теплую голову, теплые волосы. Поцеловать и, не чувствуя времени, не двигаясь, глядеть ему в лицо. Позабыть все свои беды.

– Ну да.

Она глубоко вдохнула, потом выдохнула.

Несбитт еще раз быстро взглянул на ее грудь. Результат его удовлетворил, он кивнул, поставил галочку в своем блокноте и написал какую-то цифру рядом с галочкой.

– Благодарю вас, мэм. Простите, что побеспокоил. Если понадобится помощь, звоните по этому номеру. – Он протянул ей. – Бумажку можно наклеить на телефонный аппарат. Да, в доме, кроме вас, кто-нибудь еще есть?

– Никого. – Клаудия взяла бумажку и равнодушно посмотрела на номер. – У меня нет телефона. – Она заметила, что солдат читает надпись у нее на рукаве.

Несбитт посмотрел ей прямо в глаза, но ничем не выдал осуждения за то, что она сотворила с ночной рубашкой. – Мне нужно наклеить это на вашу дверь. – Он достал из своих бумаг еще один листок, на этот раз зеленый и побольше размером. На нем были нарисованы три зеленые волны. Несбитт отклеил от задней стороны белую бумажку и прилепил знак на стекло в двери Клаудии.

– Спасибо, – сказала она.

– Да что вы. – Солдат улыбнулся и приложил пальцы к фуражке. – Значит, в доме больше никого нет?

Клаудия молча смотрела на него. Ей вспомнилась цитата, неизвестно откуда: «Мой дом никогда не пустует, и сердце всегда переполнено».

– Нет, – наконец ответила она.

Молодой человек снова кивнул, улыбка у него была честная и открытая, казалось, он знает Клаудию намного лучше, чем она думает, и намного лучше, чем можно было бы ожидать, к ней относится. Несбитт повернулся и пошел к дому Критча. Клаудия посмотрела на большую зеленую наклейку, покусала нижнюю губу и захлопнула дверь. Руки дрожали.

Клаудия вернулась наверх в мастерскую, села за стол и начала писать:

Я снова вернулась. Ходила вниз. В мою дверь постучал солдат. Мы поговорили, он оставил мне наклейку, и я прилепляю ее сюда. Это номер телефона на случай беды. Меня спасет тот, кому я позвоню. Солдат стоял прямо передо мной всего минуту назад. Теперь он ушел, но все еще занимает место в моей голове. Оптическое эхо. Я вижу, как он протягивает наклейку, как улыбается мне. Он ушел из моей жизни, но остался со мной. Я стояла с ним лицом к лицу, и теперь он со мной. Все, кого я когда-либо видела, остались со мной. Словно затем, чтобы я не сошла с выбранного пути. Из них, их жизней, их забот, состоит и моя жизнь. Моя жизнь. Что значит эта жизнь, если я одна?

Над головой раздается тихий стук. В нем то появляется, то пропадает ритм. Птица стучит клювом по крыше. Скорее всего, ворона, словно я уже запечатана в гробу, и темные создания подбираются ко мне, крадутся, ползают и летают. Я превращу себя в пыль. Я не стану гнить им на радость.

Почему, ну почему я такая?

Не успел Несбитт поднять руку, чтобы постучать в дверь дома Критча, как дверь распахнулась, на пороге стояла старушка.

– Да? – сказала она и улыбнулась, на маленьком личике и розовых деснах играли солнечные блики. Старушка прищурилась, чтобы получше разглядеть гостя, и ободряюще погладила его по руке.

– Ну, рассказывай, с чем пришел, голубок.

– Это дом Критча? – спросил Несбитт.

Женщина выглядела немножко чудной, от ее прикосновения по руке разлилось приятное тепло, глаза старушки, казалось, смотрели прямо ему в душу, даже сердце забилось чаще под ее нежным взглядом. Такое с ним случалось только, когда он был влюблен.

– Да, только сам-то Критч помер давно.

– Я так понимаю, дом сдается.

– А то как же.

– И снимают его отец с дочерью.

– Ну да, сперва они, а теперь и другие появились, – кивнула она.

– Другие люди? – спросил Несбитт. По тону женщины он понял, что она намекает на нечто потустороннее. Молодой человек надеялся, что больше ничего странного не случится, он и так уже был напуган до чертиков всеми этими утопленниками и чудищами в океане. Летающая рыба. Он очень переживал из-за того, что ему довелось здесь увидеть. Похоже, остальные солдаты ничего не замечали.

– Люди, люди. Городские отдохнуть приехали.

Несбитт сверился с блокнотом. Буквы расплывались перед глазами, он никак не мог сосредоточиться и прочитать написанное. Никакой ясности слова все равно не прибавили, матрос подозревал, что они нужны только для того, чтобы запутать его еще больше.

– Боюсь, у нас нет ваших данных, – сказал молодой человек и нахмурился, стараясь взять себя в руки.

– А чего тут бояться-то? – беззаботно рассмеялась старушка. – Что это вы там наворотили? – показала она на холмы. – Серебристое такое?

– Не знаю, мэм, – Несбитт все что-то искал в своем блокноте. – Значит, это дом Критча? Вы миссис Критч?

– Это ж надо! Полчаса ему талдычу: Критчи померли давным-давно! Ухи-то свои оттопырь чуточку!

Несбитт уставился на женщину. Он никак не мог придумать, что на это ответить.

– Будьте добры, представьтесь, пожалуйста, – наконец выдавил он.

– Элен Лэрейси. – Она как будто заметила, в каком взвинченном состоянии он пребывает, и снова погладила его по руке. – Ты не волновайся, голубок. Все наладится.

Тон ее заметно смягчился. Старушка сочувственно смотрела на Несбитта. Если бы не обстоятельства, он бы прижался к ее груди и умолял утешить его.

– Дамочка, что тут живет, только что в больницу уехала. Остальные дочку ищут маленькую, потерялась она. Дурачки такие, на суше ищут, – сообщила мисс Лэрейси.

– А-а. – Несбитт заметил на запястье у старушки нитку четок с маленьким серебряным крестиком и пучком медальончиков с изображениями святых. – Как ваше самочувствие? В смысле, вы здоровы? Я за этим послан. То есть… меня послали. За этим.

– Лучше всех. – Старушка широко улыбнулась, подмигнула и протянула ему обе руки. – На, золотко, пощупай пульц.

Несбитт коротко рассмеялся.

– Нет, нет, благодарю вас. Это необязательно.

– А чего ж тогда тебе не хватает? Я ж вижу, что-то тебе в головушку втемяшилось.

– А?

– Я говорю, может, спросить чего хотел?

– Ну да, хотел. Понимаете, нам, в смысле морской пехоте, тела бы опознать…

– А я вам на что? Меня пока, слава тебе, господи, опознавать не надо!