Игорь Фролов - ТЕОРИЯ ТАНЦА

Женщина сказала ему, что хочет от него ребенка.

Массажист У. поперхнулся жевательной резинкой, долго кашлял, наконец, проглотил и спросил:

— Как вы себе это представляете?

— Как обычно, — сказала женщина. — Нет, я вас доставать не буду потом. Ребенок будет мой. Понимаете, у меня год назад сын погиб. Единственный.

Она заплакала.

— Ну, я не знаю… — сказал массажист У., не понимая, как выкручиваться. — Ваш возраст… Репродуктивность, она же не бесконечна. И потом, можно просто через искусственное оплодотворение…

— Да как хотите, я же не настаиваю, чтобы естественным образом, — говорила она, гладя его руку. — Просто вы очень на моего сына похожи…

Массажист, не отказывая, расстался с ней, обещав подумать, — просто в тот момент он не мог найти предлог для отказа.

— Что делать? — спросил он у массажиста Х. — С одной стороны жалко, но с другой… Представляешь, будет у меня ребенок на стороне, а я что, животное? А может, она хочет меня захомутать? Надо ее соседку по дому спросить, тоже моя пациентка…

Соседка сказала, что сын женщины повесился из-за матери — она запретила ему жениться на любимой девушке. "И вообще, она такая…", — сказала соседка и скривилась

— Не, нафиг, — сказал массажист У. — Так это или не так, я в эту петлю не полезу. Даже искусственным путем…

А к массажисту Х. ходила блондинка — совершенно при том естественная. Голубые наивные глаза, золотистые волосы, фигура, которую любители плоти называют аппетитной, но которая была на грани понимания массажиста Х., любителя погрызть косточки. Однако он видел, что в глазах девушки светится поэтическое отношение к миру, вера в доброту, вообще в людей, поэтому массировал нежно, но не переходя рамок приличия. Он даже старался не разговаривать с ней, чтобы не сболтнуть что-нибудь скабрезное. Но как он ни старался удержать ситуацию, она не удержалась. Пациентка на третий сеанс, покраснев, протянула ему листок бумаги.

— Вот, — сказала она. — Давно стихов не писала, а тут вчера сразу три. Дочь смеется, уж не влюбилась ли мама?

Он прочитал. "Твои руки — пара лебедей", — помнится первая строчка первого стихотворения. Искренне поблагодарив, положил листок в ящик стола, и они начали сеанс, который протекал по-прежнему целомудренно.

На следующий день она вручила ему десяток новых стихотворений, потом еще и еще. За семь сеансов набралось шестьдесят поэтических признаний, которые становились все откровеннее — там билось сердце, бросало в жар, путались мысли, — и это притом, что "ты даже не спросил, как я зовусь", — но в то же время "и твои пальцы огнь в меня пролили".

Однажды массажист Х., завершив сеанс, пошел на перекур. Возвращаясь в кабинет, он встретил ее — она поднялась с первого этажа и шла навстречу со стаканом в руке.

— Возьмите, — сказала она. — У вас голова болит. Выпьете этой водички, и голова сразу пройдет.

— Голова? — удивленно сказал он, но стакан взял и вошел с ним в кабинет.

Два массажиста понюхали воду, посмотрели на свет — ничем не пахло, прозрачность была бриллиантовой.

— Из туалета поднялась… — сказал с сомнением массажист Х. — Может, капнула туда чего? Ну, крови менструальной, например…

— Присушивает, что тут непонятного, — сказал массажист У. — Вылей сейчас же!

Воду массажист Х. выплеснул в окно, но, встретив пациентку в коридоре, сказал:

— Спасибо, сразу помогло.

Посмотрим, что будет дальше, — подумал он.

А дальше наступил последний сеанс. Она ходила после обеда, и сейчас массажист Х. в ожидании пациентки сидел в ординаторской за столом. Тут же сидели невропатолог Л., мануальный терапевт, массажист У. Все пили чай с тортом и конфетами, принесенными выписывающимися пациентами.

И вдруг зазвонил телефон. Он стоял на тумбочке по правую руку невропатолога Л., а массажист Х. сидел на диване у дальнего конца стола. Сняв трубку, Л. послушала, сказала: "Сейчас", и протянула трубку массажисту Х. Он привстал и, перегнувшись через стол, поднес ухо к трубке, но не плотно, — провода не хватало. Невропатолог Л. продолжала держать, потому что руки массажиста были в тортовом креме. Из трубки возбужденный голос его пациентки сказал на весь стол:

— Срочно, сейчас же… Вы должны найти отдельный кабинет… Ну сделай же со мной все, мой ласковый и нежный зверь! Я больше не могу терпеть этой сладкой пытки…

Сидящие за столом беззвучно заржали. Массажист Х. погрозил им пальцем и сказал:

— Успокойтесь, успокойтесь, не надо так, нас могут слушать, телефон параллельный. Просто приходите на массаж…

— Ну что, нежный зверь, — сказала, смеясь, Л. — Предоставить вам кабинет? Если что, веди ее в пятый, только закройся изнутри, и в дальней кабинке, пожалуйста, чтобы в коридоре не слышно было.

— Ничего не будет, не надейтесь, извращенцы, — сказал массажист Х. и ушел мыть руки.

— И девочек наших ведет в кабинет, — пропел ему в спину массажист У.

Она пришла. Глаза ее были исполнены надежды.

— Мне так стыдно… — сказала она. — Простите меня, не знаю, что со мной. Нет, знаю. У меня после первого ребенка не получается иметь детей, а я так хочу иметь еще. Через неделю ложусь на операцию. Обещали помочь, но говорят, что после операции я могу потерять чувствительность. Не будет оргазма. И мне так захотелось — вдруг это в последний раз?

— Но у вас же муж есть, — сказал он, думая, что это за операция, в результате которой будет потерян оргазм.

— А что муж? Муж он и есть муж… — сказала она. — Просто такого желания у меня никогда не было. Места себе не нахожу. Кажется, что я просто исчезну, если все случится. Мне так стыдно — никогда в мыслях не было изменить, всегда осуждала других, а тут, как с ума сошла…

Он посмотрел на текущие по щекам слезы и сказал:

— Идите в пятый кабинет, я подойду через минуту…

…Когда ее накрыла волна, она заплакала, всхлипывая и содрогаясь — и все это длилось, длилось… Он целовал ее в висок, шепча:

— Все будет хорошо, все у вас будет…

Уходя, она сказала, глядя на него огромными глазами:

— Как теперь жить?

— Жить, жить и еще раз жить, — сказал он первое, что пришло на язык.

Он так и не понял, что она имела в виду.

— Не удержался, зверь? — спросила его невропатолог Л., усмехаясь. — Настоящий кобель, все что шевелится…

— Просто помог человеку, — сказал он. — Надеюсь, мне это зачтется там, когда предъявят счет за все прегрешения…

…Продолжим о психопатах и прочих акцентуированных личностях, чья акцентуация, если мне не изменяет память, зависит от их конституции. Но что скажет нам Кречмер про Гришу, находящегося на одной из обочин пикника? Да ничего. Данный экземпляр нужно наблюдать в среде его обитания…

Гриша любил гулять по городу и его окрестностям. Он вообще предпочитал одиночество, но иногда ему хотелось общества женщины. Знакомиться на улицах он не рисковал, поэтому старался использовать счастливые случаи. Однажды, находясь в процессе брожения по городу, он наткнулся на магазин стройматериалов. Гриша в это время перестраивал свою квартиру, — он жил на первом этаже и тайно от соседей копал себе подвал. Землю выносил ночами в мешках. Пришел день, когда яма была достаточно глубока. Он поставил опалубку и сковал стены бетоном. Здесь должна была разместиться сауна с джакузи, требовались доски для обшивки и зеркала. Именно поэтому сторож И. завернул в магазин. Там он увидел свою (и всех сторожей стационара) однокурсницу и с изумлением (растут же люди!) узнал, что она и есть заведующая этим магазином. Обрадовалась, завела в кабинет, напоила кофе. Разведена, дочь.