Пол Остер - Невидимый (Invisible)

Я полагал, что больше не встречусь с ними никогда. Борн преподавал в Колумбийском университете уже семь месяцев, и если я не встретился с ним за это время, то я вряд ли бы встретился с ним еще раз после нашей случайной встречи. Но лучше забыть о теории вероятности, когда дело касается действительности, и если что-то может не случиться, это не означает, что оно не случится на самом деле. Через два дня после той встречи, после моих занятий я пошел в бар Уэст Энд, надеясь встретить кого-нибудь из моих знакомых. Уэст Энд был тусклой, пещерного вида дырой с парой десяток кабинок и столиков, с широченной продолговатой стойкой бара в центре и небольшим открытым помещением возле входа, где можно было купить плохого качества обед или ужин — мое место для встреч с друзьями — а также любимое место студентов, пьяниц и местных жителей. Был теплый, наполненный солнцем полдень, и, потому, не так уж много посетителей было в то время. Когда я уже заканчивал поиск знакомых лиц, я увидел Борна, сидящего в кабинке в глубине бара. Он сидел один и читал немецкий журнал ( Шпигель , вроде бы), курил одну из тех самых кубинских сигар и, казалось, совершенно забыл о полупустом стакане пива, стоящем слева от него на столике. И, опять, он был одет в белый костюм — может, и не тот же, поскольку пиджак выглядел чище и был не так уж мят по сравнению с субботним костюмом — но белой рубашки уже не было, на смену ей пришло нечто красноватое, цвета кирпича и малины.

Любопытно, но мое первое чувство при виде его было повернуться и уйти безо всяких приветствий. Очень интересно было бы изучить причины моего замешательства, и, похоже, ее появление говорило, что я каким-то образом понял, что было бы лучше для меня держаться подальше от Борна, и что любое сближение с ним вело к проблемам. Откуда я это понял? Я провел меньше часа в его компании, но даже за это короткое время я заметил в нем что-то отталкивающее. Я не отрицал его других качеств — обаяния, ума, чувства юмора — но глубоко под ними клубилось нечто темное и циничное, от чего мне было немного не по себе, и от чего я почувствовал, что он не был человеком, которому можно было бы доверять. Стал бы я думать по-другому о нем, если бы не презирал его политические взгляды? Трудно сказать. Мой отец и я не соглашались почти ни в чем, когда речь шла о политике того времени, но наши разногласия никак не влияли на мое отношение к нему, как к человеку порядочному и, по крайней мере, неплохому. Но Борн таким не был. Он был умен и эксцентричен и непредсказуем, но его суждение, что война есть самое настоящее выражение человеческой души, автоматически выводит любого сказавшего это за пределы порядочности. И если бы он сказал эти слова, как шутку, провоцируя антимилитаристски настроенного студента, чтобы тот опровергнул его суждения — это было бы лишь игрой в дразнилки.

Мистер Уокер, сказал он, отвлекаясь от своего журнала и приглашая меня у своему столику. Как раз тот человек, кто мне нужен.

Я мог бы придумать причину и сказать ему, что я опаздываю куда-нибудь, но я этого не сделал. В этом присутствовала и другая часть сложной формулы моего отношения к Борну. Хоть я и был немного настороже к нему, я был также и очарован этим неординарным, непредсказуемым человеком, и то, что он был по-настоящему рад столкнуться со мной, притушило огни моего тщеславия — невидимого котла, в котором бурлили, как и у всех, самоуверенность и амбиции. Хоть я и видел его отрицательные качества, какие бы сомнения не глодали мою душу по поводу его личности, я все равно бы не смог удержать себя от желания понравиться ему, чтобы он не думал обо мне, как об ограниченном, обычном недоучившемся студентике, чтобы он смог увидеть то, чего я достоин, но в чем я сомневался каждые девять из десяти минут моей просыпающейся жизни.

Только я сел в ту кабинку, Борн пристально посмотрел на меня, выдохнул объемистое облако дыма сигары и улыбнулся. Вы произвели очень приятное впечатление на Марго той ночью, сказал он.

Она произвела на меня впечатление тоже, ответил я.

Вы наверняка заметили, что она не так уж много говорит.

Ее английский все же не так уж хорош. Очень трудно выразить себя, если есть проблемы с языком.

Ее французский превосходен, но она и по-французски много не говорит.

Ну, слова — это не все.

Странный комментарий от человека, мечтающего стать писателем.

Я говорил о Марго…

Да, Марго. Конечно. Так вот, к чему я это. Женщина, склонная к длительным молчаниям, болтала неумолкая, когла мы возвращались с субботней ночной вечеринки.

Интересно, сказал я, не понимая куда вел нас этот разговор. И что же могло развязать ее язык?

Вы, юноша. Вы начинаете очень нравиться ей, но Вы также должны знать, что она ужасно беспокоится о Вас.

Беспокоится? Отчего она должна беспокоиться? Она же совсем не знает меня.

Может, и нет, но она вбила себе в голову, что Ваше будущее под угрозой.

Будущее каждого под угрозой. Особенно американца в возрасте двадцати лет, как Вам должно быть известно. Но пока я не бросил университет никакой армейский набор мне не страшен до окончания учебы. Не могу быть полностью уверен, но, возможно, война будет закончена тогда.

Я бы не стал в это верить, мистер Уокер. Эта кутерьма протянется еще много лет.

Я закурил Честерфилд и кивнул головой. Хоть в чем-то могу с Вами согласиться, сказал я.

В любом случае Марго не говорила о Вьетнаме. Да, Вам может грозить тюрьма — или цинковый гроб через два-три года — но она имела в виду не войну. Она верит в то, что Вы слишком правильны для этого мира, и посему, мир когда-нибудь Вас раздавит.

Я не понимаю, почему она так считает.

Она думает, Вам нужна помощь. У Марго, может быть, не самая светлая голова во всем Западном мире, но она видит юношу, который говорит, что он поэт, и первое слово, пришедшее ей на язык это — «голод».

Это абсурд. Она не знает, о чем она говорит.

Простите за несогласие, но когда я спросил Вас, какие у Вас планы, Вы сказали — никаких. За исключением, конечно, неясных амбиций в поэзии. Сколько зарабатывают поэты, мистер Уокер?

Большинство из них — ничего. Если повезет, когда-нибудь кто-нибудь что-нибудь заплатит.

По мне это — голод.

Я никогда не говорил, что я планирую зарабатывать на жизнь писательством. Я должен буду найти работу.

Например?

Трудно сказать. Я мог бы работать в издательстве или в редакции журнала. Я мог бы переводить книги. Я мог бы писать заметки, рецензии. Что-нибудь одно из этого, или все сразу. Слишком рано, чтобы точно сказать, и, пока я еще учусь, я не вижу смысла в бессонных ночах, размышляя об этом.

Нравится Вам или нет, но Вы уже не просто только учитесь, и чем скорее Вы к тому же научитесь заботиться о себе, тем лучше будет для Вас.