Том Роббинс - Новый придорожный аттракцион

– Мозговой трест – закрытое научное и учебное учреждение, своего рода университет, только без студенческих аудиторий. Да и сами студенты – не студенты в привычном смысле слова, а гигантские корпорации, правительственные агентства и главы государств. Но вижу, это мало что вам говорит. Хорошо, попытаюсь объяснить с другой стороны. Жизнь в двадцатом веке гораздо более сложна, нежели нас хотели бы уверить в том газеты. Технические достижения распространяются с поразительной быстротой и в самых разных направлениях – как геометрически, так и географически, – что, в свою очередь, ведет к резкому усложнению нашего бытия. И чтобы как-то справиться с губительными последствиями этого небывалого технологического роста, правительства и корпорации – да что там, все человечество – вынуждены иметь доступ ко всевозрастающему объему информации. Они вынуждены просеивать ее, сортировать, раскладывать по полочкам, использовать те ее части, что имеют отношение к насущным проблемам, и на ее основе делать прогнозы на будущее, К счастью, в правительстве и в промышленности имеются светлые головы, которые отказываются принимать тот подсахаренный, отлакированный образ действительности, что нам пытаются преподнести газеты. Они еще несколько лет назад поняли, чем чревата современная ситуация. Именно эти люди стали инициаторами создания мозговых трестов – тихих закрытых научных учреждений, в чьих стенах собраны высокоинтеллектуальные мыслители. Ввиду отсутствия в мозговых трестах жестких академических оков их опыт научной работы и склонность к рассуждениям могли быть использованы для разработки перспектив развития в любой заданной области. На основе рекомендаций этих ученых мужей можно составлять научные прогнозы, разрабатывать конкретные программы действий, принимать те или иные меры. При такой организации дела исключаются ошибки планирования, теряют смысл устаревшие или, наоборот, преждевременные методики, устраняется возможность скороспелых, непродуманных выводов. Нет, мозговые тресты не принимают судьбоносных для западного мира решений, они просто дают советы и рекомендации тем, от кого эти решения зависят. И в том, что касается выработки политической линии, как у нас в стране, так и за рубежом, влияние мозговых трестов не сравнимо ни с чем.

Ист-Риверский институт в Нью-Йорке – один из таких мозговых трестов, в числе его клиентов – правительства и крупнейшие корпорации. Господи, какое удовольствие там работать! А какие умы там собраны! А тамошний начальник, директор то есть, просто обожает нанимать на работу, как он выражается, «чокнутых гениев», то есть мыслителей даровитых, но одновременно чересчур эксцентричных, неуживчивых или просто больших фантазеров. Наверное, и меня тоже только поэтому туда и взяли. Меня порекомендовал один профессор из университета имени Джона Хопкинса, даже несмотря на то что я так и не защитил диссертации. По его словам, я был «ученый блестящий, но непоследовательный». Что ж, может, он и прав. Работа мне ужасно понравилась, я прямо-таки был для нее создан. Разумеется, я не играл там первой скрипки, а всего лишь занимал скромную должность младшего научного сотрудника. Но работал я хорошо, так что проблем не возникало. До того момента, как… до того, как… До моего последнего поручения. После чего мне никак не удавалось собраться с мыслями… относительно ряда вопросов… и по причине… кое-каких вещей… что не давали мне покоя, в общем, я решил уйти. Случилось это несколько недель назад.

В заведение ввалилась группа водителей-дальнобойщиков, но как только Джон Пол поставил их в известность, что здесь не подают их излюбленный утренний наркотик, а именно, кофеин, они, не раздумывая, удалились, недовольно чертыхаясь себе под нос. Было в них что-то от раздосадованных медведей. Помимо них, в «Мемориальном заповеднике имени капитана Кендрика» за все утро не побывало ни души.

– А теперь ближе к делу, – произнесла Аманда. – У меня такое чувство, что сейчас я узнаю, что заставило вас бросить карьеру и искать убежища в нашем крошечном зверинце. Кстати, присаживайтесь. – И она похлопала по полу рядом с выставленным напоказ нежным розовым бедром.

В ответ на это предложение Маркс Марвеллос похлопал себя по пятой точке.

– Мое болезненное состояние требует, чтобы я сохранял вертикальное положение, – сказал он. – Право, мне так удобней.

– Как пожелаете, – улыбнулась Аманда. Она попыталась поддернуть юбчонку, однако вследствие малых размеров сего красно-серебристого одеяния, а также позы, в которой она сейчас пребывала, ей так и не удалось скрыть выставленных напоказ трусиков. – Продолжайте. Так в чем же заключалось ваше последнее задание?

– Обычно Ист-Риверский институт занимается исследованием конкретных проблем и ситуаций, – начал Марвеллос. – Например, госдепартамент и министерство обороны подписали с нами совместное соглашение по Исландии. Им хотелось выяснить, каково место этой страны в современном мире и каковы шансы, что в будущем она способна стать угрозой для Америки. Учитывая историю Исландии, ее этнический состав, современные темпы экономического роста, научную деятельность и политические амбиции, какова должна быть долгосрочная политика Америки в отношении этой страны? На семинарах, проходивших два раза в неделю, мы обменивались полученной информацией и пытались ее осмыслить. При этом мы питались рыбьими головами, запивали нашу трапезу медом, слушали исландскую музыку и как бы тем самым погружались в исландское бытие. Мы даже врубали кондиционеры на полную мощность, чтобы на собственной шкуре ощутить все прелести исландского климата. Замдиректора жутко тогда простудился и пропустил целых десять дней. Исследование, как вы понимаете, было высшей категории секретности, так что, рассказывая о нем, я сейчас выдаю государственную тайну. Однако, надеюсь, в общих чертах вам понятно, чем мы там занимались?

– В целом – да. Звучит ужасно внушительно, – отозвалась Аманда и негромко хихикнула.

Или чихнула? Маркс так и не понял.

– Главное – отрешиться от привычного состояния дел, взглянуть на веши под неожиданным углом, – пояснил он, словно пытался отстоять свою правоту. – И если наука способна помочь человеку в этом, то таков ее долг. Ладно, вернемся к тому, о чем мы только что говорили. Месяцев шесть-семь назад институт получил заказ на исследование совершенно иного рода. А началось все вот с чего. Кто-то из правительственных шишек обнаружил, что Соединенные Штаты заносит куда-то не туда. То есть весь этот внутренний разброд, все эти метания, решил он (кстати, в отличие от журналистов, которые, как правило, видят лишь разрозненные события), все эти взрывы недовольства – звенья одной цепи и свидетельствуют о том, что страна поражена болезнью, причем основательно. А все потому, решил он, что Соединенные Штаты отошли от протестантской этики, которая когда-то и взрастила страну. То есть мы, как он выразился, «утратили благодать Божию». Свидетельство тому – разброд и упадок в культуре, политике, экономике. И за всем этим он узрел крушение традиционных христианских ценностей.