Ирвин Шоу - Полное собрание рассказов. 1957-1973

Он сказал:

— Я тебя люблю.

Конечно, Джун имела в виду эту фразу.

— Ну вот, так-то лучше! — И, чмокнув его в щеку, вышла — маленькая, милая, привлекательная блондинка в плаще, мечтающая о замужестве.

Всегда, в любую погоду, — в плаще: берегла голосовые связки — так, на всякий случай.

— Ну чем плохо? — спросила Джун.

Оба уплетали бутерброды с ростбифом и солеными огурчиками, запивая молоком, за столиком, притулившимся в маленькой комнатке в глубине магазина. Джун не употребляла алкоголя — берегла горло.

— Угу, угу! — промычал Кристофер, пытаясь разжевать твердый хрящ.

— Иной раз, когда я остаюсь одна, — пробормотала Джун, — и начинаю думать об этой уютной комнатенке — у меня слезы выступают на глазах.

Это сентиментальное проявление объяснялось довольно просто: впервые они поцеловались именно в этой маленькой, уютной комнатке в глубине магазина. Ну, если взглянуть на их отношения с этой стороны — действительно, все началось здесь. Тот чудесный поцелуй привел к другому, еще более приятному и незабываемому. Кто же станет отрицать — они неплохо развлекаются, им хорошо вдвоем; ему нравится эта красивая, живая девушка, пышная и цветущая, часто брызжущая весельем. Но все же этой маленькой, темной комнатке далеко до чертогов, помилуй Бог!

Сейчас он старался думать только об отрицательных ее чертах, покончить со своей обычной добротой. Стоило ему пообщаться с ней, хотя бы недолго, и он начинал таять; его постоянно тянуло к ней, раз или два он оказывался очень близко от опасной черты и готов был сделать ей предложение. Может, если бы до нее он физически познал множество высоких девушек и выработал шаблон для сравнения, они уже давно были бы женаты.

Сидя в этом небольшом, заваленном книгами кабинетике и наблюдая, как она слизывает майонез с пальчика, не помня себя от наслаждения, он страстно желал забыть о предпринятом проклятом крестовом походе и вместо всего этого пригласить ее пообедать с ним. Правда, он уже довольно успешно солгал ей, заявив, что собирается сегодня вечером обедать у матери с отцом в Уэстчестере — ведь вероятность того, что они когда-нибудь снова увидят его, минимальна, особенно после того, как он нашел себе девушку, — она должна это понимать. Но только он собрался проговорить слова приглашения, зазвонил дверной колокольчик, — пришлось выйти в магазин и простоять там за стойкой с полчаса: пожилая пара, шаркая подошвами, переминалась с ноги на ногу возле полки поэзии, отодвигая томики Алена Гинзберга. Наконец они купили пьесу в стихах Кристофера Фрея, — вероятно, пылилась на этих полках с первого года нашей эры.

Старик со старухой все еще бродили по магазину, когда из заднего кабинетика в зал вышла Джун; надевая плащ, она прошептала ему:

— Мне уже пора! — У нее встреча с подругой у Музея современного искусства, а потом, они, вероятно, пойдут на концерт в городскую ратушу — ведь он сегодня вечером занят. — Позвони мне завтра. Желаю тебе приятно провести время в кругу семьи. — И наспех поцеловала его, когда покупатели повернулись к ним спиной.

Он вдруг почувствовал острый укол вины, провожая взглядом маленькую живую девичью фигурку, пока она не скрылась за дверью. Вероломство ему никогда легко не давалось; сделал даже нерешительный шаг вперед — окликнуть ее, вернуть, — но как раз в этот момент привередливая старуха закричала ему:

— Молодой человек! Наверно, мы возьмем вот это! — размахивая томиком Кристофера Фрея, словно пойманной за лапку птицей.

Когда он, выпроваживая старую чету из магазина, любезно отворил перед ними дверь и выглянул на улицу, то увидал Полетт Андерсон — готов поклясться. Идет вверх по улице под руку с каким-то мужчиной с волнистыми седыми волосами, и, казалось, вся погружена в серьезную беседу.

— Ну все, — решил он, — еще одна попытка — и шабаш! Пусть все летит к черту!

Теперь он с величайшей осторожностью изучал адресную книжку, — не хватало только еще раз напороться на такую девушку, как Доротея Той! Задержал взгляд на имени мисс Марш Сьюзан. Рост не сверхъестественный, но внушительный, и в отношении нее он абсолютно уверен — не потребует пятьдесят долларов за удовольствие разделить с ней компанию. Темноволосая девушка, с зелеными глазами; довольно подкованная политически, скромно, никогда этого не выпячивает и никому своих взглядов не навязывает Кристофер знает о ее политических пристрастиях потому что она всегда проявляет особый интерес к таким деятелям, как Фанон, Маркузе, Кливер, Леруа Джонс и маршал Маклуган. У нее очень красивые ноги, — ему становилось не по себе, когда он вынужден был продавать книги этих авторов девушке с такими красивыми, стройными ногами.

Однажды она похвалила Кристофера — мол, у него отлично варит голова. Только после этого он внес ее имя и фамилию в свою адресную книжку, удостоив двух звездочек. В магазине она оказалась случайно — забежала переждать бурю с дождем, и они, само собой, разговорились. Выяснилось, что она из состоятельной семьи, живущей в Гросс-Пойнте, который она просто презирала. Самая молодая выпускница колледжа в Редклиффе она хотела стать кандидатом философских наук, когда вдруг, словно прозрев, увидала всю тщету своих усилий. Выражала свое неодобрение каждой книге, которую тогда выставлял в витрине Кристофер, и довела его своей привередливостью до того, что ему пришлось резко заявить ей: «Вообще-то, в мире все было бы гораздо лучше, если бы в ближайшие пятьдесят лет из печати не выходила ни одна книга!» Именно тогда она и сказала, что у него отлично варит голова.

— Книги разделяют людей! — убеждала она его. — Формируют ложную элиту! Чтобы слиться с широкими народными массами, нам требуются только песни, ритуалы и пролитие крови.

И в тот вечер пригласила его на митинг, который, по ее словам, его непременно заинтересует; но у него было назначено свидание с Джун и он отказался от приглашения.

Теперь, глядя на ее имя в книжке, он вспоминал тот дождливый день, безмятежную красоту ее зеленых глаз и ее поразительные, просто сенсационные ноги. Девушка с такими ногами, размышлял он, использует их не только для ходьбы независимо от того, какие у нее политические взгляды.

Только он протянул руку к аппарату, как входная дверь широко распахнулась и громадный молодой человек, без шляпы, вошел в магазин. Сделал три шага, остановился и вперил в него свой сверлящий взгляд — через весь зал. На его тяжелом, красивом лице сохранялось выражение задумчивое и в то же время угрожающее. «Шесть футов четыре дюйма, — автоматически определил его рост Кристофер. — Минимум».

Кристофер, отойдя от телефона, подошел к новому посетителю. Тот молча стоял как вкопанный в проходе между полками, в широком, как плащ-палатка, твидовом пальто с регланом; лицо широкое, красное, как у спортсмена, а на лбу диагональной формы розоватый шрам, сползающий до самого глаза.