Ирвин Шоу - Добро пожаловать в город ! (сборник рассказов)

— Я вышла замуж, — помолчав, сообщила Хэрриет. — Ты об этом слышал?

— Слышал. Когда в последний раз мы переходили через Шестую авеню, «L-бар» был еще там. Иногда меня охватывает острый приступ ностальгии по «L-бару» на Шестой авеню.

Загорелся зеленый, и они быстро перебежали через перекресток.

— Ночью девятого января тысяча девятьсот сорокового года, — Пол поддерживал ее под локоть, — тебя не было дома.

— Вполне возможно, чему здесь удивляться? Я теперь взрослая девушка, могу и загулять.

— Я случайно проходил мимо твоего дома и заметил, что света в квартире не было.

Свернули на Девятую улицу.

— Помню, как жарко было у тебя, словно в оранжерее георгин в Ботаническом саду.

— У меня плохая кровь, — с серьезным видом сказала Хэрриет. — Сказываются годы недоедания в Массачусетсе.

— Но самое приятное в тебе — что ты никогда не спишь.

— У каждой женщины есть какая-то свойственная только ей добродетель. У одних — красота, у других — смазливость; у меня своя — я никогда не сплю. В этом и кроется причина моей популярности…

Пол широко улыбнулся.

— Заткнись!

Хэрриет улыбнулась ему, и оба весело фыркнули.

— Ты знаешь, что я имею в виду, не притворяйся, — упрекнул он ее. — Всякий раз, когда я звонил тебе в два, три часа ночи, ты немедленно приезжала — такая милая, с блестящими глазами и в полном ажуре: ресницы накрашены, брови ухожены, на губах помада… Все на своих местах.

— Да, в молодости я обладала громадной силой сопротивления и не поддавалась сну.

— Утром мы обычно завтракали под музыку Бетховена — час прослушивания его главных шедевров. Бетховен звучал — по особому разрешению его чести мэра города — с девяти до десяти утра. — Пол на мгновение закрыл глаза. — Этот маленький цветочек — мэр для влюбленных. — Открыл их и посмотрел на эту получужую-полузнакомую женщину, шедшую рядом с ним.

Как он лежал тогда, тесно прижавшись к ней всем телом, задумчиво наблюдая за еще горевшими в девять вечера огнями на вышках города в рамке большого окна своей спальни на фоне черного неба… А та ночь, когда она во сне прижалась ближе к нему, поглаживая его затылок, и ее мягкая рука ощущала его колкие, короткие волоски — накануне вечером он постригся; она провела по ним рукой против шерсти, улыбаясь, не открывая глаз…

— Что за восхитительное создание — мужчина… — прошептала она; вздохнула и чуть слышно фыркнула; снова заснула, не убирая руки с его бритого затылка.

Вспоминая все это, Пол улыбался.

— Ты что, все смеешься над моим нарядом?

— Нет, просто вспомнил одну фразу, которую когда-то где-то слышал: «Что за восхитительное создание — мужчина…»

Хэрриет бросила на него осторожный, холодный взгляд.

— Кто это сказал?

Пол подозрительно скосил на нее глаза.

— Освальд Шпенглер1. — И добавил: — Удачно сформулировано.

— Мне тоже так кажется, — кивнула Хэрриет и пошла чуть быстрее.

Миновали небольшой, захудалый бар, где любили сидеть вечерами всю зиму напролет, заказывали мартини, а потом говорили, говорили и смеялись так громко, что посетители за другими столиками поворачивались к ним и тоже улыбались. Пол ожидал — Хэрриет что-то скажет об этом их любимом баре, но она прошла мимо, даже не заметив его.

— Посмотри — ведь это бар Эдди!

— Угу! — резко кивнула Хэрриет.

— Он собирается готовить свои мартини из шерри, когда у него кончится запас французского вермута, — сообщил Пол.

— Какой ужас! — скривилась Хэрриет.

— Это все, что ты хочешь сказать?

Сколько раз ему приходилось заглядывать в этот бар, когда он разыскивал ее повсюду…

— Ну а что, по-твоему, я должна сказать?

Хэрриет, кажется, в самом деле искренне озадачил его вопрос, но Пол так до конца никогда и не мог понять, когда она говорит ему правду, а когда лжет, и, нужно признаться, это ему не удалось и за последние два года.

— Можешь больше ничего не говорить. Я просто могу пригласить тебя туда, и мы что-нибудь там выпьем.

— Нет, спасибо. Мне и правда нужно как можно скорее сходить в магазин Ванамейкера и вернуться домой. Как-нибудь в другой раз.

— Ладно, — кисло откликнулся Пол.

Повернули на Девятой улице и пошли по направлению к Пятой авеню.

— Я знал, что непременно где-нибудь тебя встречу, обязательно встречу! — говорил Пол. — И все думал и гадал — что же тогда произойдет?

Хэрриет промолчала, с рассеянным видом разглядывая высокие здания на другой стороне улицы.

— Ты что, больше не собираешься со мной разговаривать? — поинтересовался Пол.

— И что же произошло?

— Время от времени, — начал он, — я встречаю девушку, с которой когда-то был знаком…

— В стране их полным-полно, могу тебя заверить.

— В стране полным-полно чьих-то бывших девушек.

Хэрриет кивнула.

— Это как-то не приходило мне в голову. Но ты прав.

— И рассуждаю так: разве не милая, порядочная, воспитанная девушка? Почему же в таком случае меня больше не тянет к ней? Удивительно! А знаешь, моя первая девушка стала полицейским. Прошлым летом она одна справилась с вооруженным гангстером на Кони-Айленде. Мать никогда ее не выпускает из дома в полицейской форме — ей стыдно перед соседями.

— Вполне естественно.

— Другая моя знакомая девушка, изменив имя, танцует сейчас в Русском балете. На днях я пошел в театр посмотреть, как она танцует. У нее ноги как у нашего известного бейсбольного полузащитника Фордхэма. А мне она казалась такой красивой… Я и тебя считал красивой.

— Мы с тобой были очень хорошей парой, — молвила Хэрриет, — одно мешало — тебе постоянно приходилось бриться. Эта электробритва… никогда ее не забуду…

— Отказался я от нее…

А вот и его старый дом… Глядя на подъезд, он отчетливо вспоминал, сколько раз они с Хэрриет входили в этот дом и выходили из него в былые дни: моросит дождь; сыплет утренний снежок, и лошадка молочника смирно стоит на побелевшей улице…

Они остановились и стали смотреть на старый, из красного кирпича, с ветхими ставнями дом, уделяя особое внимание окну на четвертом этаже: столько раз они оттуда выглядывали — узнать, какая на дворе погода… Пол, конечно, не забыл того первого раза, одной зимней ночью, когда они с Хэрриет тихо проскользнули вот через эту дверь.

— Таким я был вежливым — просто загляденье, — тихо произнес он.

Хэрриет улыбнулась, понимая, о чем он.

— Ты все время ронял ключ на землю и повторял: «Господи! Господи!» — пытаясь нашарить его руками.

— Я так нервничал… Хотел, чтобы ты точно понимала, какие нас связывают отношения, не питала никаких иллюзий. Просто хорошие друзья, хорошо понимающие друг друга; есть другая девушка, она возвращается из Детройта через шесть недель, — никаких притязаний ни на меня, ни на тебя…