Владимир Борода - Беглецы в Бесконечность

— Надо поспехать, за ходину поченг, ну чух-чух, поченг на Варшаву, меня звать Войцех, давай един батег, я подмогу…

Затем тоже много чего было в этой веселой летней Польше (зима и весна проскочили вроде бы быстро), битком набитой хипами — и бурный поток реки, камни с острыми гранями под водой, с шумом бегущей под мостом, окрики сверху немецких пограничников, разбитая вздувшаяся как бревно, нога, чердак у знакомых хипов, духота того чердака казалось навсегда вкрадется в память, но бог миловал…Остался только кусочек от той духоты. Были и коммуны хипповые, интернациональные, в горных деревнях Польши, уличный театр, была и горная тропа, обледенелая, с потоками воды поверх льда, польские пограничники, все прекрасно понимающие, но… Выл холод, легкий голод, внезапное обогащение (в польских инфляционных злотых, ну миллионером стал!) и нахождение друга Яремы, предоставившего жилье…Встречи, встречи, встречи… Новые знакомства, радушие хипов, море травы, невкусное пиво, и вновь радушие деревенских миникоммун…В один из летних дней ушел друг, самозванный ученичок, одному легче пройти, Борода, сообразил он и поделился своей идеей с ними…

— Действительно, ты полностью прав, одному на Запад легче просочится, но вот беда одна — одной дочке два с половиной, другой и года нет, еще не ходит, ее что, ползком отправим?

Ученичок потупив голову, промолчал, но уходя, спросил напоследок:

— Если вернусь — примешь?

— Ты сам ответил, -

с дзеновской мудростью произнес мастер хер знает какого учения неудавшемуся ученику, да, жаль что мы не практиковали ломание палки об голову, гляди и помогло бы… И остались вчетвером.

Продолжалось бесконечное вроде бы лето, масса друзей разной национальности, но одинаковой асоциальной принадлежности, затем один из хипов-поляков верующих, Войтек, перевел их в Чехию, еще один шаг по долгой дороге в сторону Запада, сквот на Напрстковой улице посередине Праги, там и со Слави познакомился, свобода, пиво свободы "Пильзнер Урквел"! А на улицах Праги бушевала хипповая вольность со всей Европы, да что там со всей Европы, со всего мира! Американцы, перуанцы, французы, немцы, голландцы, кого только не было в сквотах, коммунах, рок-клубах, даже австралиец!.. Траву курили в открытую, на Кампе и Карловом Мосту, тогда-то Володя-Борода и познакомился с Сысопом и Мартином, музыка играла под звездным небом, президент Чехии писал спектакли для театров, всем казалось — еще мгновение и Амстердам померкнет перед Прагой, до открытия кофе-шопов оставалось лишь полшага — прибить таблички на уже существующие полулегально…

Толерантность полиции пресекала и нарушала все мыслимые и немыслимые границы. Сценка с натуры, сквот на Напрстково "Злата Лодь", ночь, в нелегальном, но открытом со стороны улицы баре, гремит африканская музыка, курится трава, льется рекой пиво и вино, закусываемое пицей из продуктов приобретенных задарма после закрытия базара, среди людей бродят удолбанные и улыбающиеся собаки различнейших пород, на шеи у одного мохнатого медвежьих размеров бандана в разводьях, всем хорошо, всем весело, все счастливы и довольны…По вызову мучащегося бессонницей и завистью жителя из ближайшего дома, приезжает полиция, бравый шериф в форме мешком и с большим брюхом без опаски входит в полутемноту нелегального бара и спрашивает изо всех сил, стараясь перекричать там-тамы:

— У вас есть разрешение на продажу алкоголя?!. -

вопрос к бармену, но задан так, что б услышали все. Отрицательный ответ подразумевается в самом вопросе и зависает в клубах марихуанного дыма и тишине.

— Ну так сделайте свою музыку потише!..

Гомерический хохот сопровождает уход блюстителя порядка, казалось смеялись даже собаки…

Затем вновь почему-то пришла осень, дочки стали мерзнуть, но до болеть еще было очень и очень далеко, так как хипповые дети отличаются особенной закаленностью и богатырством, по сравнению с детьми цивилов. Да не только дети хипов, но и цыган, и вообще народов, живущих натуральной жизнью, ближе к природе, вот и делайте выводы. Захандрила женщина, мать его детей, изделия из кожи, что делал Володя-Борода, перестали покупать, туристов как будто вымело из осенней Праги…Пришлось идти, ломая шапку, к ненавистному государству и просится в лагерь для беженцев. Приняли… Пролетела в тоске зима. И весною женщина встретила другого, там, за ржавым забором, но желанного и любимого, ни чего, что руки трясутся с запоя, зато бреющегося и не лохматого. А Володе-Бороде сказала просто:

— Я тебя разлюбила, еще когда ты лежал с распухшей ногой, с температурой и бредил на том душном чердаке…Я слушала тебя, твой бред, вспоминала как мы все чуть не утонули под мостом, а ты кричал на нас — Вперед! Вперед!!.. Тогда я поняла, что тебе свобода дороже, чем мы…

Был май, один, без детей и друзей, потерявший всех, но нашедший свою личную свободу, уходил Володя-Борода на волю, за ржавый забор, уходил без ксив, нелегально, без прайсов, но на волю, на свободу!.. В сквоте как всегда нашлось место, в "Злате Лоди", затем повстречал Маркету, которая стала его, сквот разогнала полиция по приказу политиков, решивших делать жизнь не с толерантной Голландии, а бюргерской Германии, фак им в сраку и успехов в личной жизни…Затем они вместе бежали от родителей Mapкеты, полиции и даже Интерпола, бежали так долго, что прибежали аж на Канарские острова, которые их встретили солнцем, волнами океана, голубым небом и почти полным отсутствием проблем. Чужие паспорта в карманах, житье на диких пляжах, случайные заработки там же, фрукты и овощи от бога…Да здравствует жизнь и свобода! Лаф энд фридом!

И только тогда началась жизнь, а все до этого было лишь вступительным словом, неизвестно кого и затянувшимся на так долгие годы. Перед ним и Маркетой лежала вся Европа, весь мир, вся Галактика и ни что их не могло разлучить.

И в 98 Володя-Борода и Маркета вновь вернулись в Прагу, где Володя попросил азил у Чешской Республики и ждал его. И что бы через год осенью встретить Слави с френдами. И присоединиться к строительству Центра помощи и развития гуманитарных идей шестидесятых годов.

МОСКВА.

Север уставился на секретаря, сегодня этот придурок опять в розовом галстуке, лопнет терпение — удавлю на хер, и ладно…

— Докладываю, Василий Николаевич. Работавший по архиву подполковник запаса убран. Сам майор ждет в приемной.

— Пошел на хер,-

повел бровью Север и секретарь исчез. Вместо него вошел Юрий и уселся перед Севером.

— Ну?..

— Шеф, наследник исчез на Западе, но я нашел на его последнею подругу, Светлану Павловну Старкову, дочь известного демократа-депутата в начале перестройки. Сейчас он преподает в университете в Аризоне…