Ольга Лукас - Тринадцатая редакция

– Ты что ли хочешь нас сам во что-то посвятить? – хихикнул кто-то из младших, но быстро притих, почувствовав на себе тяжелый взгляд Данилы.

– Видите ли, все собственники рано или поздно подвергаются налоговой проверке, – как бы оправдываясь, начал Джордж, – и я не исключение.

Товарищи загомонили, потом притихли и начали рассаживаться по скамейкам и стульям. Костыль опустился на сейф, кто-то устроился на подоконнике. Партсобрание началось как всегда – стихийно, но слаженно. Джордж с первого дня знакомства с этой компанией поражался, как народопокойцы умудряются сохранять порядок, не подчиняясь при этом кому-то одному. «Просто у каждого из нас есть царь в голове, – объяснял ему Зван, – и этот царь лучше всякого умывальников начальника и мочалок командира знает, что и когда нужно делать, дабы было благолепие».

На этот раз во имя благолепия следовало, как минимум, понять, чего хочет товарищ Егорий, какая муха его укусила и что за отношения он собирается оформлять. Надо сказать, что даже рядовые члены «Народного покоя» к разного рода документам, проверкам, ордерам и прочему официозу относились с плохо скрываемым презрением. Что касается лидеров – так они их и вовсе на дух не переносили. Так что в первый момент эти свободолюбивые люди решили, что их бедного богатого товарища измучили проклятые налоговики – сбрили ему насильно бороду, заставили подготовить какой-то дьявольский отчет, и теперь он, слегка повредившись в уме от перенесённых лишений, пришел просить помощи, защиты, а если потребуется – то и мести.

– Где находится эта налоговая? – жестко спросил Костыль. – Если помнишь имена инспекторов, которые с тобой работали, – тоже сгодится.

– Садись, садись, в ногах правды нет. – Никола уступил Джорджу свой стул и устроился на полу, прислонившись спиной к этажерке с самиздатом.

– Дело не только в налоговой. Вернее, в ней тоже. Но я совсем не об этом. Просто нам придётся расстаться.

– Облава? – бесшумно поднялся с места Зван. Остальные приготовились последовать его примеру, чтобы в момент покинуть опасное помещение. – Когда?

– Никакой облавы. Успокойтесь. Со мной ничего не случилось. И с вами ничего не случится. То есть я вас не предавал – этого ещё не хватало, – и меня никто пока ещё не прижал к стенке за то, что я сдаю вам помещение. Вернее, не сдаю, а даю попользоваться, но мне никто не поверит, конечно же.

– Да слушай, пусть придут и проверят! Помещение-то пустует! Кому ты его сдавать можешь? – послышались голоса.

– Я его могу сдавать вообще-то. И собираюсь это сделать в ближайшее время. Так что поищите себе другую штаб-квартиру, – уверенно сказал Джордж.

Ну вот – это случилось. Теперь, кажется, даже Данила понял, в чём дело. Сидит, скрестив на груди огромные ручищи, и смотрит на него грустно-грустно. Всё-таки он мечтатель и романтик! Как такой наивный и простодушный парень в лидеры-то угодил?

– Такое впечатление, что нашего верного товарища подменили, верно ведь? – обратился ко всем присутствующим Зван. И этим спас Джорджу жизнь – три или четыре ножа только блеснули и тут же снова исчезли в карманах своих владельцев.

– А может, и подменили – без бороды он, бедолага, на себя не похож! – схватился за эту идею Данила. – Ну-ка, говори, паскуда, кто ты есть и где наш Егорий?

– Я пока за инструментом схожу, – спрыгнул с сейфа Костыль. – Вы дверь-то за мной прикройте, чтобы никто не ушел следом.

– Мудрое решение, – согласился некто, сидевший у Джорджа за спиной. – А ты, Егорий, пока рассказывай, что тебе посулили наши враги, чем сманили и на что купили.

Дверь захлопнулась, ключ повернулся в замке и исчез в кармане у Николы. Игры и в самом деле кончились.

Джордж сам распорядился убрать из этого офиса кнопку вызова охраны – дабы товарищи по партии по случайности не нажали её, а то дело могло бы закончиться поножовщиной. Обычно он проводит здесь от двух до трёх часов – и весь персонал об этом знает, следовательно, если и поднимут тревогу – то только к вечеру, и это, скорее всего, будет уже совершенно излишне. Интересно, какой «инструмент» имел в виду Костыль? Может быть, попробовать ввязаться в драку – тут его, конечно, пырнут ножом, но это, наверное, менее мучительно? Глядишь – удастся умереть до того, как состоится знакомство с «инструментом».

– Резких движений делать не нужно, – предупредил Зван, – у ребят есть дурная привычка целиться в ноги – будет больно, да ещё и ходить не сможешь. Если выберешься. Так что сиди на месте и рассказывай.

И тут-то Джордж вспомнил, с чего должна была начаться его сегодняшняя речь. Не самое подходящее время – но, с другой стороны, аудитория готова его слушать и перебивать явно не собирается. По крайней мере, до тех пор, пока не вернётся Костыль с «инструментом».

Дмитрий Олегович очень любил свою работу – ему нравилось находить подход к разным людям, выведывать их самые заветные желания и элегантно подводить ситуацию к развязке – подписанию договора.

К неудачам он относился философски: только поражения способны показать, сколь велики твои победы, потому что если будешь побеждать всегда, то быстро привыкнешь к этому, все твои победы мало-помалу обесценятся. Рутина – самый неумолимый и опытный убийца радости.

После неудачи с Машей господин Маркин приказал себе собраться и предельно быстро сделать выводы. Первый урок, который следовало извлечь из этой ситуации, заключался в том, что никогда не надо сбрасывать со счета человеческий фактор – то есть себя любимого. Будучи машиной для выполнения чужих желаний, не забывай о том, что некоторым людям может понадобиться именно такая машина. Причём они, вполне вероятно, собираются её использовать совсем не по прямому назначению, им просто дизайн понравился, а как действует и на что способна эта мудрёная штука, они и не догадываются. «Вообще-то, окажись на моём месте кто-нибудь вроде моей великолепной Анны-Лизы – и Машиному семейству пришлось бы срочно собирать деньги на похороны. Меня ведь дважды оскорбили и унизили. Сначала – как профессионала, а потом – как мужчину. Впрочем, как мужчина я даже благодарен ей – было бы несколько утомительно изображать «нежного и сильного партнёра, уважающего во мне женщину», как они любят писать в своих уютных дневничках. А вот то, что она так сжульничала с желанием, – отвратительно. Ну, ничего, у нас с Сашей ещё есть шанс отыграться. Это она, получается, оскорбила и его тоже? Не забудем, не простим! Завтра. А сейчас – Любовь».

Любовь поджидала его в Петропавловской крепости, возле памятника Петру, выполненного архитектором Шемякиным. «Если уж вам так приспичило со мной повстречаться – так пусть это будет не какая-нибудь тупая обжираловка, а тихое и приятное место в центре города», – написала она и, немного пожеманничав, пригласила его сюда.