Ирина Лобановская - Жена из России

ИРИНА ЛОБАНОВСКАЯ

ЖЕНА ИЗ РОССИИ

Роман

1

Маша встретила этого странного типа на одном из заседаний Госдумы в начале эпохи второго российского Президента. В воздухе остро и настойчиво снова запахло переменами. К ним осторожно принюхивались, пытаясь определить направление и силу ветра.

Младые реформаторы срочно перестраивались в другую сторону, стараясь не вспоминать о первых экономических реформах. Справа налево, слева направо... Пересчитайсь! Никого не потеряли по дороге? И никто не забыт...

Тогда опять, в который раз, кое-как поверилось в светлое, пока еще не засветившееся будущее. В то, что юных кадров будет много, и они не умыкнутся по старой привычке за рубеж в поисках лучшей жизни, а построят новое родное отечество.

Увы, прекрасная стройка вновь подзадержалась, хотя прекрасное завтра великих не подвело. И они, чтобы не простаивать, решили спешно создать на неопределенное время совсем другое: например, российскую олигархическую систему. Но это позже.

Машу политика не волновала. Лишь постольку поскольку, как любого гражданина своей страны и простого обывателя, жестко зависящего от ценовой политики, курса доллара и стоимости барреля нефти. И в Думу она попала совершенно случайно.

Маня поставила диктофон вперед, так близко, как сумела, и старалась не потерять его из вида среди множества других. Диктофончик - вещь ценная и крайне нужная. Какой-то высокий седой, неплохо одетый дядька почти с самого начала заседания постоянно смотрел на Маню и радостно смеялся. Сначала она решила, что ей повезло на прибабахнутого - для Думы дело привычное, потом перевела его в разряд идиотов и стала раздражаться. Ну, что ему от Машки надо? У нее работа, времени мало, материал срочный... Откуда взялся на ее голову этот седой господин? Похоже, он явился в Госдуму исключительно ради Мани.

Она постаралась собрать в кулак всю свою хилую, по-детски слабую волю и подарила весельчаку самый суровый взгляд. Взгляд развеселил его еще больше. И когда заседание подошло к перерыву, а Маша облегченно вздохнула, седой внезапно возник перед ней, по-прежнему сияя во весь рот отличными зубами. Над ними явно потрудились о-очень дорогие дантисты.

Маня успела только позавидовать - у нее никогда не будет денег на такую откровенную улыбку! - как сбоку заворковала стоявшая рядом с незнакомцем молодая, шикарно-нарядная, вся в переливающихся шелках, дама.

- Мистер Лоуренс приехал из Америки. Он очень хочет побеседовать с вами по личному делу. Я переводчица.

Маша, как всегда, испугалась: она родилась трусихой. Ну, какое там личное дело - к ней! - у этого иностранного дяди? И как вообще он оказался в Думе? Кого только туда теперь не пропускают...

- Я говорю по-английски, - пробормотала Маня.

- Прекрасно! - обрадовалась переводчица. - Тогда я вернусь через десять минут.

И исчезла. Наверное, понеслась в буфет. Маша старалась не выпустить из глаз свой диктофон: вполне могут схватить по ошибке или упереть. Ворья хватает везде, и Дума - не золотое исключение.

Улыбчивый мистер Лоуренс тотчас объяснил смущенной Мане, что у него есть друг, бывший военный моряк, который мечтает о такой женщине, как она.

Еще не легче... За что ей сегодня на редкость сильная везуха? И почему как раз она ненароком угодила в мечты неведомого - да никогда бы его не знать! - чужеземца?..

- Вы - его идеал! - объяснил, сияя, мистер Лоуренс. - Берт именно такой представляет себе свою будущую жену из России: она должна быть высокой, худой, кудрявой и курносой брюнеткой с темными глазами. Он ищет лишь этот образ и даже дал объявление в русскую газету. Ему придут тысячи писем, но не будет письма от вас! А это невозможно. Я не могу отпустить вас, пока вы не дадите мне обещание написать Бертилу. Вот его адрес. - И американец быстро застрочил на своей визитке. - А это мой. На всякий случай. Хотя вы - не мой идеал. Простите!

Он громко захохотал. Не умно и не смешно...

- Вы пошлете письмо моему другу? Прямо сегодня? Я тоже напишу ему о нашей неожиданной удачной встрече. Мне вас послал Господь!

Лоуренс пристально и властно заглянул замявшейся Мане в глаза, диктуя свои условия. Она окончательно растерялась: какие-то письма в чужую страну... Зачем? У нее нет никакого желания снова выходить замуж. Тем более, за иностранца.

Маша пожала плечами. Лоуренс взял ее за руку и нежно поцеловал пальцы.

- Хорошо... - тихо и неуверенно сказала Маня. - Я постараюсь написать...

Американец вдруг стал серьезным.

- Я люблю Бертила. И хочу, чтобы он был счастливым. Поймите меня правильно!.. Мне кажется, что у вас все должно сложиться лучшим образом...

Ну, это уж обязательно!.. У Машки наверняка все будет хорошо, даже если все будет плохо... Она постоянно пыталась вколотить в себя такую банальную и расхожую истину. Теперь ей пробует помочь господин Лоуренс. Спасибо ему!

Маня кивнула, торопливо сунула в сумку визитку и рванулась вперед за диктофоном.

- Ну, как же! - снова захохотал мистер. - Журналист не может потерять диктофон! Как солдат оружие!

Мистер Лоуренс - дурак, подумала недипломатичная Маша. Но ведь ее никто не слышит... В детстве с приятелями она на даче весело размалевывала заборы такими беспощадными и бескомпромиссными характеристиками: "Валька - дурак!"

Маша резко, невежливо повернулась, едва кивнув американцу, и вышла в коридор. Там корреспонденты, помешанные на эксклюзивных интервью, облепили и плотно зажали микрофонами Чубайса. Маня мельком взглянула на удивившегося ее безразличию Анатолия Борисовича сверху вниз - а у нее рост метр восемьдесят два плюс каблуки! - и повернула к лифтам.

Длиннушка - всегда ласково называл ее Вовка... А Машкиной первой любовью был рыжий мальчик по имени Толя. Она уже забыла его фамилию. Рыжий Толик... Дача... Зеленые полянки детства...

А теперь Машка - идеал какого-то неизвестного придурочного военного моряка. У них что там, берут во флот самых чудаковатых?.. Оригинальная кадровая политика...

По дороге домой Маша купила на почте международный конверт.

- Я родилась и выросла в редакции!

Маша ничуть не шутила. Она всю жизнь любила повторять эту почти правдивую фразу.

Вовка засмеялся и глянул на Машку. У него был буратинский нос, всегда умилявший Маню. Она посвятила Володе немало глупых стихотворений, конечно, не показав ему ни одного.

Буратино, Буратино,

Деревянный, тощий, длинный,

Жесткие ресницы, строгие глаза...

Собралась влюбиться,

Ты сказал: "Нельзя!.."

Это "нельзя" прозвучало не сразу...

- Объясни про редакцию, - попросил Вовка.

Объяснить? Маша вздохнула. Это проще веника, как говорит отец...

Иногда память начинала разматываться безостановочно, как нитка с катушки. Только потяни...