Бен Стайнер - Что случилось с Гарольдом Смитом?

2) Фрэнсис Пилтрингтон, новая медсестра, тощая девушка с черными блестящими волосами – Рой углядел ее в холле «Золотых пастбищ» и решил, что неплохо бы снять штаны.

Посему Рой горел желанием выступить на концерте. Но перегорел, поскольку одно за другим произошли два события, которые подтвердили правильность моих вышеизложенных доводов.

1) Мистер Говард Эдвард Форсайт заразился ветрянкой и умер.

2) Медсестра Фрэнсис Пилтрингтон оказалась медбратом.

Два удара, один за другим.

Рой придумал отговорку: ему поступило престижное приглашение из Норвегии, весьма престижное и выгодное предложение, глупо отказываться, но так или иначе, если коротко, в предстоящем концерте в «Золотых пастбищах» образовалась дыра. Конечно, оставалось еще много интересного: Стэнли Бэтти будет свистеть по-птичьи, Его Преподобие Чревовещатель Энтони Купер выступит со своей куклой Саймоном.

Но фокусника не было. А всем уже пообещали, что будет.

Ну и.

Так на горизонте замаячил Гарольд Смит.

Мэдж вспомнила про его рождественский фокус и сказала, что он должен помочь, потому что это буквально дело жизни и смерти.

Мой отец не был прирожденным артистом, но посчитал своим долгом откликнуться, тем более Рой всех подвел и всякое такое.

Я согласился сопровождать отца и поддержать его. Думаю, он слегка нервничал: одно дело показать пару фокусов в своей собственной зале, а другое – выступать перед залом, полным зрителей. К тому же у отца не было ни репертуара, ни харизмы, которой обладал Великий Занкини.

Когда мы ехали в автобусе в «Золотые пастбища», я спросил, какие фокусы отец собирается показывать, и тот ответил, что еще не уверен, но пара задумок имеется. Больше он ничего не сказал.

Не очень-то хотел распространяться.

Он вообще не любил распространяться про свою магию.

Кроме одного случая. С Нобби. Но это позже.

Итак, мы приехали пораньше, чтобы выпить чаю и откушать угощений. А фуршет был славный. Бутерброды, фруктовое желе, конфеты и все такое, и торт с сотней свечей – в тесноте да не в обиде.

И все же. Атмосфера была странная, и над всем торжеством витал зловещий дух.

Первое тревожное событие произошло во время чаепития. Стэнли Бэтти, который изображал птиц, стоял в паре футов от меня и не отказывал себе в угощении по полной программе. Трудно его упрекнуть – фуршет был единственной наградой артистам за выступление. И все же Стэнли Бэтти слишком наяривал. Невысокий худощавый мужчина лет шестидесяти, с круглыми очочками на носу: я насчитал, что он заглотал штук шесть бутербродов с ветчиной, три пирожка с мясом и, мало того – украдкой сунул в карман пару яиц по-шотландски. На случай, если проголодается, я так понимаю.

Честно говоря, все это было так странно, так неторжественно, особенно когда он яйца спер, что я просто не мог уже на это смотреть, отвернулся и стал разговаривать с отцом.

Пару мгновений спустя я услышал за спиной странный звук и оглянулся. Стэн Бэтти сипло крякал на манер Дональда Дака. Первой моей мыслью было, что человек уже выступает или хотя бы репетирует.

Но вскоре стало очевидно, что это не так. Хотя можно было догадаться по его багровому лицу и выпученным глазам. Оказалось, бедняга подналег на куриную ножку, приготовленную Мэдж, и эта ножка пролетела в горло целиком.

И тогда Мэдж издала вопль, подлетела к Стэнли и (недаром она была медсестрой), обхватив его сзади руками, сжала беднягу по методу Геймлиха.

По крайней мере, куриная ножка выскочила, но мистер Бэтти – от шока или еще от чего – рухнул на пол, словно побывал в объятиях снежного человека. И начал холодеть. Но Мэдж не сдается: она падает на Стэна и давай делать ему искусственное дыхание рот в рот. Тот приходит в себя, открывает глаза и видит Мэдж – та сидит на нем верхом, язык ему в рот засунула, и в этот момент Стэн наверняка думает:

Я умер и попал в ад. Зря я спер эти яйца по-шотландски.

Все-таки Стэнли ожил и стал выздоравливать за чашкой чая и пирожным, но был не в состоянии свистеть на все птичьи голоса.

Таким образом, нагрузка на остальных двух выступающих, а именно на моего отца и Его Преподобие Энтони Купера с куклой Саймоном, сильно возросла.

Как говорится, праздник должен продолжаться: зрители расселись, и Его Преподобие начал свое выступление.

Как его и попросили, он растянул номер максимально. Хотя мог бы проявить и больше воображения, а не повторять все с самого начала. Но справедливости ради стоит сказать, что никто из зрителей все равно не заметил: во второй раз все смеялись так же заразительно, как и в первый.

И я подумал: аудитория с провалами памяти – благодарная аудитория.

Преподобный вполне мог повторить свой номер еще пару раз. Лучше так, чем то, что случилось потом. Когда стихли аплодисменты, Преподобный убрал куклу и объявил следующего артиста.

– Благодарю вас, дамы и господа. С вами были Его Преподобие Энтони Купер и Саймон, вы прекрасная публика. Далее в нашем концерте, посвященном столетию миссис Баттерсби, – фокусник. Он будет выступать без подготовки, поэтому подбодрим его аплодисментами. Дамы и господа, отдадим дань прекрасному таланту Гарольда Смита.

И к зрителям вышел мой отец.

Отец выложился на все сто процентов.

Сначала он показал фокус с чтением мыслей. Отец выбрал добровольца – саму именинницу. С помощью Мэдж та написала на листе бумаги число в геометрической фигуре, а отец попытался прочесть ее мысли. Закрыл глаза, сосредоточился. Но, увы, пока мой отец сосредотачивался, миссис Баттерсби отвлеклась на медбрата в плотно обтягивающих брюках, который стоял неподалеку.

Думаю, мой отец получил соответствующие сигналы.

– Да, кажется, я вижу… эээ…

Он не закончил фразу, почему – понятно. Ведь миссис Баттерсби в своем воображении рисовала не число в геометрической фигуре, а, благослови ее Господь, кое-что совсем другое в обтягивающих штанах.

Ну, если на столетний юбилей нельзя, то когда же?

Поэтому отец отказался от этого фокуса и быстренько приступил к следующему.

К сожалению, если первый фокус умер сам, второй продвинулся на шаг вперед.

– Следующий фокус. Исключительно силой мысли я попробую остановить ваши часы.

Зрители засуетились. Через некоторое время под руководством Мэдж почти все уставились на свои часы. А я уставился на свои, гадая, каким образом моему отцу удастся провернуть этот трюк.

Отец поднес свои часы ко лбу и закрыл глаза.

– Начали. На счет три. Раз. Два. Три.

На счет три секундная стрелка моих часов… замерла. Браво, отец, подумал я.

Я уже намеревался поздравить его вслух, но тут услышал три глухих «бух», один за другим. Так падает с низкого стульчика на линолеум человек в халате.