Вионор Меретуков - Дважды войти в одну реку

Раф с достоинством наклонил голову: не упорствовать же ему, в самом деле, отрицая очевидное.

— Кстати, как вам мое пиво? — забеспокоился гость.

Раф должен был признать, что пиво отменное.

Чёрт ответом был явно удовлетворен.

— Это потому, что оно волшебное… — объяснил он.

— Сейчас для меня любое пиво — волшебное.

— Его готовили настоящие чехи… Да, настоящие чешские пивовары, — гость затуманился, — абсолютно настоящие… только мертвые.

"Вот так клюква, — ужаснулся Раф, — пить или не пить?"

— Вы не ответили. Почему вы не отпираете дверей? — мягко, но настойчиво спросил гость.

— Я думал, это рвется генерал, страдающий бессонницей…

— Генерал? — быстро спросил гость. — Какой такой генерал?

— Да есть тут один, — понизил голос Раф, — делом не дает заниматься, каждую ночь в дверь ломится, ему, видите ли, не спится… Ну, пустил бы я его, и что? Он бы на меня накричал. В свою очередь я бы у него поинтересовался, зачем он набивается в гости в неурочный час… да еще без пива. Он бы меня ударил. Я бы его спустил с лестницы… Кому это надо?

Гость кивнул, признавая, что это, действительно, никому не нужно.

После вчерашнего и позавчерашнего Раф медленно приходил в себя. Он попытался построить грамотную фразу, но ему это не удалось.

— А вы по какому… э-э-э, ко мне делу?

— Я-то?

Гость опять затуманился. Казалось, он не решается сказать что-то чрезвычайно важное.

Раф ждал.

Наконец гость произнес:

— Тут ваш друг сказал, что у вас, Рафаил Саулович, душа никуда не годится. Он еще назвал вашу душу поганенькой… К этому точному, совершенно объективному определению невозможно придраться. Поганенькая, чрезвычайно поганенькая у вас душа. С такой душонкой, батенька, вас даже в ад не пустят… Уж поверьте мне. Уж кто-кто, я-то знаю… Такая вот петрушка. У вас есть три пути. Первый — поменять шкуру…

— Как это? — вытаращил глаза Раф.

— Вы же поняли, откуда я?

— Боюсь, что да, — просипел Раф, у него вдруг пересохло в горле.

— Слава Бо… — тут гость спохватился и удрученно покачал головой. — Вот видите, к чему приводит постоянное общение с людьми… О чём я говорил? Ах, да, поменять шкуру… А что? Милое дело! Сдерем с вас старую шкуру и вмонтируем вас в новую, хорошую, добротную, прошедшую капитальный ремонт. И станете вы, как новенький. Дадим вам новое имя, новую легенду… Я бы советовал вам согласиться…

— А старую куда денете?

— А это, как обычно… Продубим её, хорошенько пронафталиним, потом в гардероб к чертям собачьим, на вешалку! Чтоб отвиселась. Потом слегка реконструируем, подлатаем, немного изменим внешние черты и опять пустим в дело. Таков порядок. Несколько столетий будем гонять вашу старую шкуру туда-сюда, покуда не износится.

— А потом?..

— Спишем…

Рафа передернуло. Каким бы ни было его тело, ему не хотелось, чтобы с его шкурой обращались таким варварским образом. Он вспомнил, сколько времени, сил и терпения он в свое время отдал тренировкам.

— Но ведь мое тело, в сущности, это и есть я! Душа и тело едины…

— Вы в этом уверены? — усмехнулся гость.

— А второй путь?

— Не понимаю, чем вам не нравится первый… Пожили уж, довольно с вас. Ну, да ладно. Второй путь — это путь имманентный…

— То есть внутренний? — переспросил Шнейерсон.

Гость покивал своим шутовским колпаком.

— Приятно иметь дело с образованным человеком…

Раф опять с достоинством наклонил голову.

Незнакомец произнес сурово:

— Вот примерно месяц назад вы посетили места в Подмосковье, связанные с вашим детством… Было такое?

Раф отвел глаза. Спрашивает, упырь проклятый, было ли такое? Будто не знает. Было, чего уж там. Было, было. Еще как было!

В середине июля, прекрасным солнечным днем, поддавшись внезапному порыву, или лучше сказать, чтобы вызвать, возродить в себе угасающие творческие импульсы, Раф побывал в Новогорске, дачном местечке, где когда-то его родители на лето снимали дачу.

Шнейерсону захотелось, умильно грустя и вспоминая счастливые далекие дни, побродить по полузабытым местам… Ах, как славно ему было когда-то здесь, в этом райском подмосковном уголке… Когда вся жизнь была еще впереди, и жизнь эта представлялась необыкновенной, прекрасной…

Он бы с печальной и мудрой улыбкой, просветленный детскими воспоминаниями, бродил бы по тропинкам, где некогда носился на подростковом велосипеде, он бы встал на холме перед быстрой речушкой без названия, в которой всегда была страшно холодная вода, и, грустя по прошлому, окинул бы взором окрестности. А вышло что?..

— Действительно, а вышло что? — спросил визитер. — Вы же знаете, мир абсурден. И неудачные попытки упорядочить мир привели вас к мысли о том, что избавиться от абсурда можно посредством примитивного решения, а именно: установив некий идеальный порядок внутри себя. И дав возможность внешнему миру хаотично бесноваться за пределами вашего сознания и разваливаться без вашего участия. Вот вы и решили попутешествовать во времени. Естественно, пытаясь откручивать время назад…

Все правильно, подумал Раф. Но слишком сложно. Его мозги с трудом переваривали то, что разворачивалось сейчас перед его мутными глазами.

Он посмотрел на гостя. Какой-то незнакомец в опереточных генеральских штанах, говорящий в высшей степени странные слова. Вкусное, но невыясненное пиво с каким-то необычным привкусом, — Раф пожевал губами, — вроде погребом отдает. Или не отдает?.. Не снится ли ему все это? Пойти, что ли, соснуть? Под бочок к прелестной Марте?

— Обособляясь от мира, уходя в себя, творя внутри своей души некий отгороженный от всего мира частный мирок, — убедительно рокотал незнакомец, — вы пытаетесь уберечь себя от ужасающего бардака, царящего вокруг вас. Когда вы притащились к этому вашему дурацкому Подмосковью, вы рассчитывали победить свой приватный абсурд и обрести покой в душе и слиться с окружающим миром. Природа, думали вы, всякие там перелески, ручейки да поляны помогут вам… Ну, как же! Там так хорошо дышится и так приятно думается! И что вы нашли? Прежде всего, вы не узнали дорогих вам мест. Там давно уже бушуют городские новостройки. Урбанистический монстр безобразно растолстел и, придавив железобетонным брюхом страну вашего детства, изуродовал чистое воспоминание. Пыль, гам, грязь, вонь солярки, приезжие, которые в одночасье стали москвичами и которые с удовольствием искалечили то, что было дорого вам, истинному москвичу, и на что им, непримиримым и бойким провинциалам, абсолютно наплевать. Где ваши трогательные лесные тропинки? Нет их! Все залито асфальтом. Куда подевалась голубая чистая речушка, где вы однажды едва не утонули вместе с велосипедом? Её похоронили, упрятав в трубу под многометровый слой бетона. Кстати, вы что, совсем уже не можете жить без водки? Постыдились бы! Вы даже в эту вашу измышленную страну детства прихватили косушку. Вы не находите, что водочным дурманом вы искажаете воспоминания?