Владислав Булахтин - Девушка, которой нет

– Дяденьки из телевизора учили меня – проси больше! «Или-или» – это игры для несмышленых владельцев зеленой бумаги..

– Хорошо. Я помогу тебе найти Кораблева.

Коса завершала финальный замах. Ситуация совершенно не располагала к расспросам – откуда Витек знает Саню.

Erasure: «Rock Me Gently»

– Наверное, я догадывался, но боялся признаться.

Кратер и Кораблев закусывали удивительно вкусными молочными сосисками и не реагировали на исповедь Шамана.

– Оказывается, я всю жизнь бродил средь мертвых, – говорил Шаман – восхищенно, словно декламировал Байрона, – и сегодня мне посчастливилось встречать закат Вселенной, где покойники обретали покой! Я на Камчатку этим летом хотел слетать. Не выйдет?

Спросил, словно надеясь – разрешение гостей может что-то изменить. За первой бутылкой водки совещавшиеся пришли к неутешительным выводам – стремительное исчезновение людей есть не что иное, как организованная Всевышним операция по зачистке ненужного ему балласта. В горниле вот-вот сгинут семь миллиардов живых и не совсем живых существ, которые где-то в другой Вселенной уже признаны официально умершими.

– Твой латентный двойник полетит, – успокоил Кратер. – В отличие от нас, у тебя за бугром есть полноценная копия.

– Извините. – Шаман произвел необходимые манипуляции со второй бутылкой и произнес тост: – Да здравствуют законы сохранения вещества и энергии!

– Энтропия forever! – согласился Саня, зачем-то поднялся и выпил стоя.

Кратер молчал и яростно жевал сосиску. Словно она виновата в их добровольном уходе из жизни, словно она в ответе за то, что происходит с людьми, попавшими на другой берег Стикса.

– Зачем допустили эту вакханалию? – дожевав, спросил Кратер, имея в виду непостижимые высшие силы, которые в пьяном угаре стали казаться чем-то вроде стаи домовых, не столь громоздких для воображения. – Это же истребление рода человеческого. Освенцим, мать его… Зло в чистом виде.

– Ты размышляешь в удобных человеку категориях добра и зла. У Того, кто за этим стоит, совсем другая шкала ценностей, не доступная ни тебе, ни мне, ни кому-либо другому. Он – абсолютная, неизменная и одновременно меняющаяся величина. Ты спросишь: «Он добр?» Ты спросишь: «Он милосерден? Он беспощаден?» Я отвечу: «Да! да! да! Но – не в человеческом понимании». Ты спросишь: «Почему?» Я отвечу: «Не знаю» – и никогда не смогу узнать. Замысел Его непостижим.

Кораблев перебил:

– Спрошу-отвечу. «Да! – да! – почему?» – передразнил он Костю. – Драматург на приходе… Позволь мне, землячок лютый, самому думать и задавать вопросы. Такая непостижимость предполагает, что я буду мирно хлопать ушами и позволять сделать с собой все, что задумал Всевышний?

– Ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится. Свобода воли, сопротивление. Только мы же сами решили: Он – прав. – Шаман постучал по второй бутылке, способствующей выработке концепций. – Люди не оценили подарка. Им до лампочки этот мир с прицелом на вечность. Он их портит. В мире живых отзываются здешние безобразия. Ergo [15] – пуповину, которая соединяет живых и мертвых, – нужно резать немедля. Иначе и здесь, и там воцарятся хаос и мрак.

– Есть подозрение, что Всевышний колеблется. – Кораблев убрал «покойничка» под стол, достал из холодильника пиво. – Иначе зачем тягомотина с исчезновением людей? Возможно, эта агония не по Его воле. Народ из этой части ойкумены сопротивляется экспериментам, не хочет уходить. Вот и приходится устраивать этому миру постепенную усушку. Выветривание непокорных иллюзионистов…. У тебя Инет подключен?

Костя кивнул. Голова, не выдержав потрясения, не вышла из пике поклона и, уютно уткнувшись в локоть, заснула. Щеки Шамана стекали на руку.

– Погуглим? – предложил Кораблев. – Может, мы и не умирали.

– А инциденты с пропавшими – недоразумение, – поддержал Кратер. Он так же, как и Саня, чувствовал себя жутко от того, что знал: он умер. Но не одно из чувств не сигнализировало об этом. – Скоро все исчезнувшие отыщутся в поместье Neverland. [16]Отрабатывающими вместе с Майклом Джексоном лунную походку.

Через полчаса они убедились – старуха с косой таки навестила их.

При этом они нагуглили всего одно отличие нынешнего пристанища от пространств, которые они покинули, – все эти годы здесь благополучно жила Фея Егоровна Яшина. Они обнаружили ее «живой журнал», страничку «В контакте», резюме на headhunter’е…

Все просто: если Фея жива – значит, они мертвы.

Soul Asylum: «Runaway Train»

Почти вывихнув руку, он дернул девушку в сторону. С оглушающим звоном коса воткнулась в то место, где секунду назад лежала Фея. Гулко вибрируя, полотно на мгновение застыло в воздухе. Почти вертикально над Ивановской площадью. Потом коса тяжело взмыла вверх. Когда, набирая скорость, она вновь стала обрушиваться на землю, Фея и Витек уже бежали к проему в кремлевской стене, образовавшемуся в результате «сенокоса». Желающих остановить их не оказалось.

На Красной площади сотни людей с выпученными глазами метались в разные стороны. Несколько спокойных «счастливчиков» снимали происходящее на видеокамеры. Затеряться среди паникующей толпы не составляло труда.

Отдышались только на Софийской набережной:

– Да-а… Сегодняшние новости побьют все рейтинги популярности. Куда там финалу чемпионата мира по футболу!..

Они пошли вдоль Москвы-реки.

– Хорошо, что ты не воспользовалась серпом и молотом, – заметил Витек. – Видимо, ностальгия по прежним временам у тебя не так уж и сильна. Этими предметами культа ты бы вмиг кремлевский вертеп перепахала…

– Ты что-то свистел по поводу Кораблева? – перебила Фея.

– Свистел, – подтвердил Витек.

– Вижу, ты хорошо осведомлен о делах моих скорбных. Всегда подозревала – гэбуха вербует агентов прямо из детского садика… Чем я тебе приглянулась, помимо того, что неисчерпаема, как программа «Windows»?

Витек не ответил. Машины тревожно гудели, словно протестуя против периодического исчезновения хозяев из их салонов. Люди, став сегодня похожими на мыльные пузыри, отбрасывали отблеск непрочности и неустойчивости на окружающие вещи – движимость и недвижимость мира сего, обреченную стать безхозной.

– У меня для тебя две новости – плохая и очень плохая, – сообщил Витек, когда они обсудили повсеместное исчезновение населения. – В наших мирах истинны только чувства. Только чувства ценны. Только они имеют силу. Только ради них создавалась жизнь. Только из-за них происходит смерть. Ты не исчезла потому, что лишилась способности чувствовать.

– Так вот откуда ощущение новизны. Словно супрадин кофеем запивала… А очень плохая?

– Нет чувств – нет личности – нет смерти. Простая комбинация. Твоя душа снова чистый лист. Все, что ты пережила, просто набор сведений у тебя в голове. Просто память.