Евгений Кутузов - Во сне и наяву, или Игра в бирюльки

Мысль эта как-то сама собою возникла у меня, когда я пришел в приемную Ленинградского КГБ, куда меня пригласили в ответ на мою просьбу ознакомиться с «делом» отца. (В скобках замечу, что с «делом» меня так и не ознакомили.)

В помещении, где я ожидал вызова, было полно народу. Я подумал, что придется отстоять многочасовую очередь. Оказалось же, что это помещение — не приемная КГБ: в этой просторной комнате собрались ветераны НКВД — МВД, которым как раз в этот день выдавали какие-то льготные документы. То ли проездные билеты, то ли еще что-то. Операция выдачи длится буквально несколько секунд, и, пока я ждал вызова (нужный мне сотрудник в это время ждал меня в соседней комнате), передо мною прошло не менее полусотни ветеранов. А очередь не убывала, подходили еще и еще, мужчины и женщины, и были они упитанные, довольные, самоуверенные. Похоже, многие из них были давно знакомы между собой. Они весело и дружески переговаривались, громко смеялись, вспоминая былое, а мне вдруг — именно вдруг — сделалось страшно, и я подумал, что не исключено, что кто-то специально собирает их в одном месте и в один день, чтобы произвести негласную проверку наличного состава. Нет-нет, я ничего не придумываю — эта мысль действительно пришла мне в голову тогда, а не теперь. Глядя на этих пожилых уже, но крепких мужчин и женщин, почему-то в большинстве своем одетых по-спортивному, я с ужасом представил, что некто, пока никому неведомый, однако обладающий реальной и огромной властью, призывает готовых служак в свои ряды. На всякий случай…

Они не обращали на меня, тихонько сидящего в уголке, внимания и, как мне показалось, ничуть не сомневались, что их в самом деле еще призовут, а уж они-то — будьте уверены! — наведут должный порядок…

Кто-то очень умный и прозорливый давно заметил, что никакая фантазия, даже самая изощренная, не бывает изощренней и фантастичней реальной жизни. Ну разве мог я подумать, когда писал кусочек об отношениях уголовников и политических заключенных в лагерях, о посещении приемной КГБ, что мне придется продолжить эту тему?.. Разве мог я хоть на одно мгновение предположить, что мысли, явившиеся мне при виде очереди ветеранов НКВД — МВД за льготами, неожиданно найдут документальное подтверждение?..

После этого случая прошло три месяца, и вот я получил «Литературную газету» (от 28 июня 1989 г.), в которой сразу обратил внимание на «письмо в редакцию», озаглавленное «КАРАТЬ, КАРАТЬ и КАРАТЬ…».

«Уважаемые граждане либералы!

Хочу вам кое-что сказать по поводу стихийного бедствия, охватившего страну, то есть так называемой перестройки, гласности и демократизации. Всюду падение дисциплины, развал, разброд. Союз разваливается — вот до чего довело нас либеральное сюсюканье.

Нет, нам сейчас нужна как воздух в первую очередь высочайшая дисциплина. У нас другой путь развития, не такой, как у стран Западной Европы и Северной Америки. Мы не готовы жить в условиях слишком больших свобод — особенно народы южных республик. Некоторые из них стали фактически неуправляемыми, ввергнуты в анархию и хаос. Этого могло не случиться, если бы не «гласность», которая узаконила все эти митинги, несанкционированные сборища и прочие безобразия. Вместо того чтобы вовремя арестовать и отправить в прохладные места несколько десятков экстремистов, теперь придется переселять куда-нибудь в Казахстан или Сибирь несколько десятков тысяч «горячих парней». Без этого не успокоить…

Только благодаря высочайшей дисциплине наша страна стала великой державой. Сейчас к нам из-за кордона прет разврат и разложение, и мы с радостью принимаем его в объятья. Запад поставляет сейчас нам не только свои залежалые технологии, но и идеологию разложения в виде волосатых «обезьян», кривляющихся перед зрителями в голом виде. А наши идиоты и рады стараться перенимать все это дерьмо и готовы перещеголять всех этих могингов-токингов. Молодежь им подражает и теряет веру во все.

Наркоманов, проституток, хронических алкоголиков и тем более гомосексуалистов (обратите внимание — ни слова об уголовниках, «мафии»! — Е. К.) людьми можно назвать с большой натяжкой, разве что имея в виду, что они двуногие. Но это не основной признак.

А чтобы зараза СПИДа не расползалась по всей стране, необходимо все эти так называемые «группы риска» немедленно изолировать от общества в спецлагерях. Колючая проволока и сибирский мороз — лучшее для них лекарство. Если этого не сделать сегодня, завтра, быть может, мы погибнем без атомной войны.

Сейчас все средства массовой информации трубят о нашем отставании от западных стран. В чем? В уровне жизни? Ну и бог с ними, пусть живут лучше: разве владение личным автомобилем, дачей или видеомагнитофоном — главное в жизни? Обуты, одеты, сыты — чего еще надо?

Главное — высокая обороноспособность! Ничего не жалеть для армии, в то же время навести там порядок и условия высочайшей дисциплины — за неуставные отношения карать, карать и карать. В то же время необходимо повысить жизненный уровень офицерского состава.

Не думайте, господа пацифисты, что вся Америка в восторге от нашей перестройки и гласности…

Сейчас, когда наше общество и государство переживают небывалый кризис, спасти нас может только жесткая всеобъемлющая дисциплина. Конечно, меня никто не послушает — не та волна сейчас (разрядка моя,—Е. К.), — а обществу придется жестоко заплатить за эту самую «гласность».

Письмо мое вы, конечно, не напечатаете, несмотря на вашу «гласность». Что же, у нас скоро будет своя печать! И мы будем отстаивать попранные идеалы социализма!..»

Возможно, я бы не обратил особенного внимания на это «письмо», мало ли еще живет среди нас людей, страдающих тяжелой ностальгией по тем временам. К тому же есть в этом «письме» и какая-то правда, хотя бы и вывернутая наизнанку, поставленная с ног на голову и притороченная — неумело, впрочем, — к идее тоталитаризма, воплощением которой и были те самые «спецлагеря», о которых вспоминает автор. Признаться, и определенная смелость нужна, чтобы в наше-то время выступить в открытую с подобным письмом. По крайней мере, нужно не бояться.

Но в том-то и дело, что автор не боится — он привык, что боятся его.

Так кто же он?..

«К сему И. ГРУБЕР, ветеран НКВД, член Союза спасения социализма».

Как видите, кое-кто из ветеранов НКВД вовсе не собирается ждать, когда его призовут для наведения в стране «всеобъемлющей дисциплины», он уже готов приступить к исполнению, коль скоро заявляет об этом в открытую. А стремительно и почти безнаказанно возрождающийся преступный мир, быть может, нужен ему, чтобы снова исполнить роль «помощника»?..

XVIII

МОРОЗЫ стояли крепкие, сухие, и по ночам дневальные не спали, как обычно, а подтапливали в бараках печки. И все равно по утрам в углах искрился иней, а вода в бачке подергивалась ледяной коркой. Бараки сколочены кое-как — их строили такие же зеки — и совсем не держат тепло.