Сергей МАВРОДИ - Искушение. Сын Люцифера

Более того, ему вдруг неожиданно пришло в голову, что всё происходящее — неспроста. Что это просто какое-то немыслимое продолжение всех творящихся с ним последнее время необычных событий. Часть вторая. Или даже третья. Кошмары… книга… а теперь — вот это.

А как, скажите на милость, прикажете всё это воспринимать?! Как невероятное совпадение? Именно в тот момент, когда он…

— И слышь, братан! — снова услышал он. — Я там еще такую картину видел. Женщину тащат силой в святой источник, а она кричит и упирается, как будто ее что-то держит! А ее прямо насильно, силком туда заталкивают!

Я потом сижу с каким-то мужиком — ну, там отдельные сеансы для мужчин и женщин — он увидел у меня наколки и спрашивает: Сидел, мол? — Я посмотрел и говорю: Ну, и чего? С какой целью интересуешься? — Да я, говорит, сам бывший омоновец. — Ну, и дальше что? — спрашиваю. — А вот видел, говорит, женщину? Это моя жена. Она у него тоже в той системе работала, вместе с ним. И что-то они, по ходу, такое там с ней нахуевертили!.. Крови, короче, на руках много. Такие видения, говорит, стали преследовать!..

Сейчас они оба — и он, и она — уволились, естественно, и здесь лечатся, у источника. Вроде получше, говорит, становится. А то вообще пиздец, что творилось! — мужчина судорожно затянулся, и Курбатов с удивлением увидел, что руки у него слегка дрожат.

Да чего это с ним?! — Курбатову опять стало немного не по себе. — Чего он тут вообще передо мной исповедуется? Первым встречным, по сути дела, человеком?.. Вор в законе!.. Понятно, что это продолжение моих чудес, но лучше все-таки съебываться отсюда поскорее, подобру-поздорову… От греха подальше…

— А чего я тебя про причастие спрашивал?.. — мужчина немного помедлил. — У меня на глазах женщина выбегала из очереди. Там же очередь в церкви на причастие. Стояла-стояла — и вдруг повернулась и выбежала из церкви! Я спрашиваю потом у попов: чего она? больная? Ну ты же сам видел, говорят, что здоровая! Нормально в церковь зашла, — невысокий еще помедлил, а потом, понизив голос, продолжил. — И мы с пацаном одним стояли в очереди. Я нормально, а он тоже — сначала нормально стоял, а когда уже три человека осталось — вдруг повернулся и выбежал из церкви!

Я потом выхожу — он стоит, курит. Ты чего, говорю, в натуре? — Сам, говорит, не знаю! Не помню ничего. Как будто вынесло меня что-то из церкви!

А он мне врать не будет, я знаю… Вот я и хотел у тебя спросить… — невысокий вздохнул. — Ладно, братуха, задержали мы тебя, не обессудь…

— Да нет, ничего! — сразу же механически ответил Курбатов.

— Может, тебя до метро подбросить? — предложил невысокий.

— Нет, спасибо, мне еще зайти тут кое-куда надо, — поспешно отказался Курбатов. (Какое еще «метро»! Выпустите меня только!)

— А… ну смотри!.. — невысокий протянул ему руку.

Курбатов пожал ее, потом торопливо пожал руку ещё и его сидящему впереди приятелю, сердечно попрощался с ними обоими и быстренько вылез из машины.

Проводив взглядом отъезжавшие «Мерседес» и джипы, он с трудом перевел дух и вытер обильно стекавший со лба пот. Чувствовал он себя так, словно только что каким-то чудом избежал смертельной опасности. Успешно миновал львиный ров. Повезло! Львы случайно оказались сытыми.

Да-а… — кисло подумал Курбатов. — Одно дело учить всех ничего не бояться, а другое дело самому!.. Сколько раз я был в этих своих снах и воином, и героем! А что толку?! Героя из меня все равно так и не получилось. Как был трусом, так им в итоге и остался. «В оконцовке», как вор этот говорит.

Только теперь мудрым трусом стал, что еще хуже. Мудрым, как змей. Пресмыкающимся! Знаю доподлинно, что всего бояться надо, и как оно в жизни бывает. Шкурником! На собственной шкуре всё испытавшим. Тьфу ты!..

— Привет! Кого я вижу!.. Борька, ты?!.. — внезапно услышал он громкий оклик и чуть не подскочил от неожиданности. В первую секунду ему показалось даже, что это опять та сладкая синюшная парочка вернулась, с которой он только что так благополучно расстался. Бандюганы эти.

Но это, конечно, были не они. Это был всего лишь его старый школьный приятель, с которым он не виделся, наверное, уже лет десять. Да, собственно, с самого выпускного вечера и не виделся! Н-да-с… Не виделся-не виделся, а тут вдруг раз! — и увиделся! Именно сегодня. Ну, чего ж, бывает!.. Такое вот очередное счастливое совпаденьице.

Когда первые радостные восклицания поутихли, начали, конечно же, перебирать общих знакомых.

А тот где?.. А та?.. О!.. Ну, надо же!..

Одноклассников, естественно, в основном, а кого же еще?

— Слушай, Димыч, а Дэн-то сейчас где? — спохватился вдруг Курбатов. — Вы же с ним кенты, вроде, были?

— Убили его, — помрачнел приятель и поиграл желваками.

— Как «убили»? Кто?! — не понял даже сначала Курбатов.

— Ну, так и убили, — как о чем-то, само разумеющимся, сообщил собеседник. — Сволочи одни.

— За что? — всё еще ничего не понимал Курбатов.

— Ну, по бизнесу, — нехотя обронил приятель. — Мы с ним вместе работали.

Господи-Иисусе! — уставился во все глаза на него Курбатов. — Еще один мафиози! Да что сегодня за день такой!?

— А чего ты, Библию читаешь? — приятель указал глазами на толстенный том в руках Курбатова с золотым крестом на обложке. И, не дожидаясь ответа, продолжил. — А знаешь, он ко мне являлся потом. После смерти.

— Кто, Дэн? — замер ошарашенный Курбатов. — Как «являлся»?!

— Да так! — медленно проговорил приятель, как-то странно глядя на Курбатова. — Сначала собака стала выть. Целый день выла! Уставится в угол комнаты и воет. А потом выяснилось, что его убили как раз именно в тот день. Никогда ни до, ни после этого не выла, а тут вдруг… У меня мастиф, они спокойные вообще-то…

Ну, а потом, на тридцать восьмой день, я лежу с женой, вдруг просыпаюсь как от толчка и вижу — он стоит рядом с кроватью. Одет как всегда. Как я его последний раз видел.

Я тоже встал, и мы с ним на кухню пошли. Сели друг против друга, и он мне говорит: «Димыч! Запомни. Никому не верь!» — Я говорю: «Хорошо, я понял». — Он мне опять говорит: «Нет, ты не понял. Не верь — никому !» — «Хорошо, говорю, я всё понял». — «Нет, говорит, ты меня послушай. Ни-кому !!» — « Да , говорю, я понял. Никому!» — «Хорошо, говорит. Вот теперь ты понял».

Ну, посидели еще немного, потом я перекрестился, и он исчез.

Курбатов смотрел на приятеля, потеряв дар речи. Это было уже чересчур! Сначала вор в законе пасторально-нравоучительные беседы о спасении души с ним в шестисотом мерсе ведет, теперь вот приятель школьный из небытия вдруг через десять лет возникает и тоже в том же духе вещать начинает… наставлять на путь истинный!.. Причем оба рассказывают вещи, ну какие-то совсем уж невероятные! Необыкновенные! Чудеса прямо какие-то!..