Сергей МАВРОДИ - Искушение. Сын Люцифера

Его новый знакомый все так же неподвижно стоял у окна, с заложенными за спиной руками, в той же самой позе, в какой Сидоров его оставил, расставаясь. Казалось, он так и простоял здесь все это время, не шевелясь и никуда не отлучаясь, покуда Сидоров тусовался в ванной и на кухне. На новое появление Сидорова он никак не отреагировал. Как будто даже и не заметил.

— Я вот что хотел сп-просить… ─ запинаясь от волнения, с ненависью глядя на неподвижно застывший в проеме окна темный силуэт, начал Сидоров, еще сам не зная толком, о чем он, собственно, собирается «спрашивать»? О вечной любви? Есть ли на свете настоящая любовь? Все ли кругом рогатые или это только ему так повезло? Как будто ему от этого легче станет! А что? может, и станет… Хотя нет, не станет… Ничего ему теперь уже не поможет. Бесполезно. Будь ты проклят!!! Со своей сатанинской игрой.

— Вы совсем не о том сейчас думаете, Константин Викторович, ─ все так же не поворачиваясь, вдруг неожиданно перебил его собеседник.

— Что?! ─ растерялся Сидоров. ─ Простите?..

─ Я говорю: Вы не о том сейчас думаете, ─ мужчина расцепил руки и повернулся лицом к Сидорову.

─ Почему?.. ─ заранее обмирая от какого-то страшного предчувствия, неслышно, одними губами, переспросил тот. (Господи! Что? Что еще может случиться?)

─ Потому что ровно через… ─ мужчина взглянул на часы, ─ 3 минуты 8 секунд Ваша жена вернется домой, и ей вдруг ужасно захочется надеть шлем. Такой вот у нее будет неожиданный каприз. Вы ведь ей разрешите? Попробовать? ─ мужчина сделал паузу, иронически взглянул на Сидорова и, не дождавшись ответа, продолжил. ─ Впрочем, помешать Вы ей все равно не сможете. Лучше даже и не пытайтесь. Женщина… что поделаешь… Если уж что-нибудь решила…

Итак, Ваша жена продержалась неделю. Целую неделю! А вот сколько, интересно, продержитесь Вы, уважаемый Константин Викторович? А? Как Вы сами-то думаете? ─ мужчина сделал еще одну паузу и снова вопросительно посмотрел на Сидорова. Тот сидел, хватая ртом воздух, как вытащенная на берег рыба, не способный вымолвить ни слова. ─ Поразмышляйте, поразмышляйте-ка пока над этим, уважаемый Константин Викторович!.. Только не слишком долго. Не дольше… ─ мужчина кинул еще один небрежный взгляд на часы, ─ сорока семи секунд. А потом, после игры, если захотите, мы с Вами порассуждаем и о вечной любви. Вы же именно об этом хотели меня сейчас спросить, не так ли? Ах, любовь, любовь!.. ─ мужчина театрально вздохнул. Сидоров по-прежнему сидел как мертвый. ─ Ну что ж, прощайте. И знаете, ─ мужчина вдруг неожиданно подмигнул Сидорову и заговорщически понизил голос, ─ скажу Вам по секрету. Мне почему-то кажется, что Ваша жена тоже проиграет. Как и Вы. Только с гораздо более, так сказать, разгромным счетом. Неделю Вам не продержаться. Нет! Час от силы. Да и то вряд ли. Несколько минут! Ну да, сейчас увидим. Прощайте.

В тот же вечер Настенька собрала свои вещи и уехала к родителям, а еще через неделю подала на развод.

Впрочем, Сидорову было к этому моменту уже все равно. Всю неделю подряд от беспробудно пил и вряд ли вообще толком понимал, что происходит.

Разбитый и искореженный шлем валялся в углу. Точнее не шлем, а то, что он него осталось. Узнать в этой безобразной, бесформенной мешанине торчащих отовсюду осколков пластмассы, кусков металла и обрывков проводов некогда красивое и изящное изделие было практически невозможно.

И спросил у Люцифера Его Сын:

─ Зачем Ты мне все это показал?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

─ Ты живешь среди людей. И цели твои среди людей. Людьми же движут чувства. Узнай цену этим чувствам ─ и ты узнаешь цену людям. И ты сможешь тогда добиться всего, чего захочешь.

И опять спросил у Люцифера Его Сын:

─ Разве нет на свете истинной любви?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

─ Одной только любовью душу не заполнишь. Там всегда останется место и для ревности, и для страха, и для ненависти. Для всего того, что делает человека человеком.

Искры этих чувств тоже всегда тлеют в душе и всегда готовы вспыхнуть, достаточно только дунуть.

И опять спросил у Люцифера Его Сын:

─ Он учит Любви. А чему учишь Ты?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

─ Любви нельзя научить. Она либо есть, либо ее нет. А иначе ─ пусть Он научит Меня.

И опять спросил у Люцифера Его Сын:

─ Так чему все-таки учишь Ты?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

─ Свободе.

И задумался Сын Люцифера и прекратил на время свои расспросы.

И настал второй день.

И сказал Люцифер:

─ Сказано: не искушай. И это истинно. Человек не может бороться с искушениями. Он слишком слаб.

И спросил у Люцифера Его Сын:

─ А Христос? Он же выдержал все Твои искушения?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

─ Нет.

И опять спросил у Люцифера Его Сын:

─ Но Он же сумел возразить Тебе?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

─ А зачем Он возражал Мне? Зачем Он вообще разговаривал со Мной? Он надеялся Меня переубедить?

Он решил, что разгадал Меня и не смог удержаться от искушения сообщить Мне об этом. Это было искушение гордыней, и Он его не выдержал.

И опять спросил у Люцифера Его Сын:

─ Но ведь Он действительно разгадал Тебя? Ты указывал Ему неверные пути.

И ответил Люцифер Своему Сыну:

─ А разве существуют для Бога неверные пути? Для Бога любой путь верный.

Христос мог пойти любым путем. Но Я заставил Его сделать выбор и пойти одним-единственным. И потерять свободу.

И опять спросил у Люцифера Его Сын:

─ Но ведь Он не пошел Твоим путем? Туда, куда хотел Ты.

И ответил Люцифер Своему Сыну:

─ Разве? Если хочешь заставить врага пойти налево, посоветуй ему пойти направо. Только и всего. Христос пошел именно туда, куда хотел Я.

И опять спросил у Люцифера Его Сын:

─ Но Он же не поклонился Тебе?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

─ А почему? Разве для Бога существуют запретные поступки? Тогда это не Бог.

В первую же ночь, когда Алексей Громов остался один в квартире (жену с ребенком он накануне отвез на дачу), ему приснился совершенно невероятный, удивительный сон.

Стоило ему только закрыть глаза, как в голове у него вдруг раздался какой-то странный, непонятный звук: то ли свист, то ли вой, который начал постепенно всё нарастать… нарастать… нарастать… И когда Алексею уже стало казаться, что голова его вот-вот лопнет и взорвётся, как перезрелый арбуз! всё вдруг резко кончилось. Как будто произошел в пространстве-времени некий скачок, и он внезапно оказался в каком-то совершенно ином, другом мире.