Кейт Мортон - Забытый сад

Дэвис задержал взгляд на долю секунды дольше, чем положено, и тревога пробежала по ее спине. Аделина подавила ее. Да что садовник может знать об обмане, который она замышляет?

— Отведи меня обратно.

Аделина следовала за большим и неуклюжим телом Дэвиса, чуть приотстав. Руку она держала в кармане платья и через равные промежутки бросала на землю осколки кремня из коллекции Айвори, которая хранилась в небольшой банке в детской.

День медленно завершился, потянулись бесконечные вечерние часы, и наконец настала полночь. Аделина встала с кровати, надела платье и зашнуровала ботинки. Она на цыпочках прокралась по коридору и спустилась вниз по лестнице, в ночь.

Луна была полной. Аделина быстро шла по открытой лужайке, держась в тени деревьев и кустов. Ворота лабиринта были закрыты, но Аделина отперла их. Она скользнула внутрь и улыбнулась, когда увидела первый камешек, сверкающий, как серебро.

Он шла от кремня к кремню, пока наконец не достигла вторых ворот — входа в тайный сад.

Сад гудел внутри высоких каменных стен. Лунный свет превратил листья в серебро, и ветры, перешептываясь, легонько звенели ими, точно кусочками тонкого металла. Казалось, словно дрожит струна арфы.

Аделину охватило странное чувство, будто за ней кто-то безмолвно наблюдает. Она оглядела выбеленный луной пейзаж и затаила дыхание, заметив пару огромных глаз в развилке соседнего дерева. Мгновение — и ее сознание ответило ей: перья совы, ее округлые тело и голова, острый клюв.

И все же Аделине не стало намного легче. Во взгляде птицы было нечто странное, словно ее глаза следили и судили.

Аделина отвернулась, отказываясь наделить простую птицу властью и возможностью тревожить ее.

От коттеджа донесся шум. Аделина припала к земле у садовой скамейки, наблюдая появление двух окутанных темнотой фигур. Она ждала Мэнселла, но кого он притащил с собой?

Фигуры шли медленно, между ними висело нечто крупное. Они положили сверток по другую сторону стены, затем один из мужчин перешагнул через яму в тайный сад.

Раздалось шипение — Мэнселл чиркнул спичкой, — затем вспыхнул теплый свет: оранжевая сердцевина и голубой ореол. Он протянул спичку к фитилю фонаря, повернул ручку, и взметнулось пламя.

Аделина выпрямилась и подошла.

— Добрый вечер, леди Мунтраше, — произнес Мэнселл.

Она указала на второго мужчину и ледяным голосом спросила:

— Кто это?

— Слокомб, — ответил Мэнселл. — Мой кучер.

— Зачем он здесь?

— Утес крутой, а сверток тяжелый. — Мэнселл моргнул, пламя фонаря отразилось в стекле его пенсне. — Ему можно верить, он не проболтается.

Детектив махнул фонарем в сторону и осветил низ лица Слокомба, открыв совершенно обезображенную нижнюю челюсть, наросты и рябую кожу на месте рта.

Когда они начали копать, углубляя яму, которую уже вырыли рабочие, внимание Аделины переключилось на темный сверток на земле под яблоней. Наконец-то девчонка будет предана земле. Исчезнет, всеми забытая, словно никогда и не существовала. Со временем людям станет казаться, что ее и не было.

Аделина закрыла глаза, отстраняясь от шума гадких птиц, которые принялись оживленно щебетать, и от листьев, которые назойливо шелестели. Вместо них она прислушалась к благословенному шороху рыхлой земли, падавшей на твердую поверхность внизу. Скоро все кончится. Девчонки больше нет, и Аделина может дышать спокойно…

Воздух шевельнулся и обдал лицо холодом. Аделина открыла глаза.

Темная тень неслась к ней, приближаясь к ее голове.

Птица? Летучая мышь?

Черные крылья молотили по ночному небу. Аделина отпрянула и оступилась.

Она почувствовала внезапный укол, и ее кровь заледенела, потом закипела, потом вновь заледенела. Когда сова скрылась за стеной, у Аделины пульсировала ладонь.

Должно быть, она вскрикнула, поскольку Мэнселл перестал копать и поднес к ней фонарь. В пляшущем желтом свете Аделина увидела, что длинная колючая ветка розы вырвалась из клумбы и вцепилась в нее. Толстый шип воткнулся в ладонь.

Свободной рукой она выдернула шип из кожи. На поверхности появилась бусинка крови, идеальная блестящая капля.

Аделина вынула платок из рукава и прижала его к ранке, глядя, как расплывается алое пятно.

Всего лишь укол розы. Неважно, что ее кровь застыла в жилах, ранка затянется, и все будет хорошо.

Но этот розовый куст вырвут первым, когда Аделина прикажет уничтожить сад.

Ему нечего делать в Чёренгорбе.

Тредженна, Корнуолл, 2005 год

Кассандра глядела в глубокую яму, могилу Элизы, и испытывала странное спокойствие. Словно с этим открытием сад испустил вздох облегчения: птицы притихли, листья перестали шелестеть, исчезло непонятное беспокойство. Давно забытый секрет, который сад был вынужден хранить, явился на свет.

Словно издалека, раздался тихий голос Кристиана:

— Не хочешь открыть?

В руках Кассандры был тяжелый горшочек. Она провела пальцами по старому воску, который запечатывал горлышко, взглянула на Кристиана, и тот ободряюще кивнул. Кассандра нажала и повернула, ломая печать, чтобы приподнять крышку.

Внутри были три предмета: кожаный мешочек, прядь золотисто-рыжих волос и брошь.

В кожаном мешочке было пять старых монет, грязных медяков. На них угадывался знакомый профиль женщины, укутанной в мантию, с двойным подбородком, — королевы Виктории. Монеты были отчеканены с тысяча восемьсот девяносто седьмого по тысяча девятисотый.

Прядь волос была перевязана бечевкой и свернута, точно кожа змеи, так, чтобы поместиться в горшочек. Годы заключения сделали их гладкими, мягкими и очень тонкими. Кассандра задумалась, кому они принадлежали, а затем вспомнила запись в одном из первых альбомов Розы, оставленную, когда Элиза только переехала в Чёренгорб, длинную нудную жалобу на маленькую девочку «немногим лучше дикарки». Девочку, у которой волосы были острижены коротко и неровно, как у мальчика.

Брошь Кассандра оставила напоследок. Она была круглой и уютно покоилась в ладони. Ободок был узорчатым, украшенным драгоценными камнями, а в середине красовалось плетение, немного похожее на гобелен. Но это был не гобелен. Кассандра достаточно долго проработала с антиквариатом, чтобы знать, что это. Она перевернула брошь и провела кончиком пальца по гравировке. Крошечные буквы складывались в слова: «Джорджиане Мунтраше на шестнадцатилетие. Прошлое. Будущее. Семья».

Вот оно. Сокровище, за которым Элиза вернулась в дом Суинделлов, ценой которого стало столкновение с незнакомцем. Столкновение, помешавшее ей бежать в Австралию. Глиняный горшочек, из-за которого разлучились Элиза и Айвори, из-за которого все произошло и Айвори стала Нелл.