Кейт Мортон - Забытый сад

И хотя Филли продолжила описывать чемоданчик, она могла бы не беспокоиться, потому что Кассандра прекрасно знала, как он выглядит.

Более того, она знала, что в нем лежит.

Брисбен, Австралия, 1976 год

Кассандра поняла, куда они едут, когда на заправке мать опустила окно автомобиля и велела служащему залить полный бак. Мужчина что-то сказал, и мать кокетливо захихикала. Он подмигнул Кассандре и скользнул взглядом по длинным коричневым ногам матери в обрезанных джинсовых шортах. Кассандра привыкла, что мужчины глазеют на мать, и ей уже было все равно. Она предпочла отвернуться и подумать о бабушке Нелл, к которой они ехали. Единственной причиной, по которой мать когда-либо заливала в машину бензина больше чем на пять долларов, была часовая поездка по Юго-Восточной автостраде в Брисбен.

Кассандра всегда благоговела перед Нелл. Она видела ее всего пять раз, но бабушка была не из тех, кого легко забыть. Во-первых, она была самой старой из всех, кого знала Кассандра. И не улыбалась, как другие люди, отчего казалась весьма величественной и грозной. Лесли особо не говорила о Нелл. Но как-то раз, когда Кассандра лежала в кровати, а мать ругалась с дружком, который был еще перед Леном, парень обозвал Нелл ведьмой, и, хотя Кассандра к тому времени уже перестала верить в волшебство, возникший образ остался с ней навсегда.

Нелл действительно была похожа на ведьму. У нее были длинные серебристые волосы, собранные в узел на затылке. Бабушка жила в Паддингтоне, в тесном деревянном доме на склоне холма. Лимонно-желтая краска облезла со стен, а сад разросся. В доме обитали кошки, которые всюду следовали за ней по пятам. Нелл немигающим взглядом смотрела прямо перед собой, словно готовилась наложить заклятие в любую минуту.

Их авто с опущенными окнами промчало по Логан-роуд. Лесли подпевала радио — передавали новую песню «АББА», которую часто крутили в шоу «Каунтдаун». [2] «Каунтдаун» — популярное австралийское музыкальное телешоу 1970-80-х гг. Переехав реку Брисбен, они обогнули центр города и закружили по Паддингтону с его грибами-поганками из рифленого железа, врезанными в холмы. За Латроуб-террас, после крутого спуска, стоял дом Нелл, где-то в середине улицы.

Лесли резко остановила машину и выключила зажигание. Кассандра медлила какое-то мгновение. Жаркое солнце светило сквозь ветровое стекло, обжигая ноги. Тыльная сторона коленок прилипла к виниловому сиденью. Девочка выпрыгнула из машины вслед за мамой и встала рядом с ней на мостовой, невольно разглядывая высокий, обшитый деревом дом, возвышающийся перед ними.

Сбоку бежала потрескавшаяся бетонная дорожка. Наверху была парадная дверь, но много лет назад кто-то огородил лестницу, закрыв вход, и Лесли сказала, что ни разу не видела, чтобы дверью кто-то пользовался. «Нелл это нравится, — добавила она. — Так никто не зайдет на огонек, думая, что его ждут». Ржавая водосточная труба была такой старой, что даже шаталась. В ее середине красовалась большая дыра, через которую в ливень, должно быть, вытекали целые ведра воды. Однако в тот день дождем и не пахло, теплый бриз создавал лишь легкую музыку ветра.

— Господи, какая вонючая дыра этот Брисбен! — сказала Лесли, качая головой и глядя поверх больших солнечных очков с бронзовым отливом. — Слава богу, я отсюда уехала.

Со стороны дорожки донесся шум. Гладкая светло-коричневая кошка окинула новоприбывших негостеприимным взглядом. Заскрипели петли ворот, послышались шаги. Подле кошки возникла высокая среброволосая фигура. Кассандра затаила дыхание: Нелл. Все равно что встретиться лицом к лицу с героиней собственных фантазий.

Они стояли и смотрели друг на друга. Никто ничего не говорил. Кассандру охватило странное чувство, будто она присутствует при загадочном ритуале взрослых, который не вполне понимает. Она удивилась, что все стоят и молчат и никто не делает следующий шаг. Нелл первая нарушила тишину.

— Мне казалось, ты обещала сначала позвонить.

— Я тоже рада тебя видеть, мама.

— Я как раз разбираю коробки для аукциона. Повсюду вещи, присесть негде.

— Ничего, справимся. — Лесли щелкнула пальцами в сторону Кассандры. — Твоя внучка умирает от жажды, на улице чертовски жарко.

Девочка неловко поежилась и уставилась в землю. Было что-то странное в поведении матери, какая-то нервозность, к которой она не привыкла и не могла объяснить. Кассандра услышала, как бабушка медленно выдохнула.

— Что ж, — сказала Нелл, — тогда вам лучше зайти.

Бабушка не преувеличила размер беспорядка. Пол был усеян скомканными газетами, целыми горами мятых газет. На столе, словно на островке посреди моря газетной бумаги, стояло множество безделушек из фарфора, стекла и хрусталя. «Брикабрак», — подумала Кассандра, с удовольствием припоминая звучное слово.

— Я поставлю чайник, — сказала Лесли, уплывая на кухню.

Нелл и Кассандра остались вдвоем, и пожилая женщина уставилась на девочку в своей обычной загадочной манере.

— Ты подросла, — наконец вымолвила она. — Но все еще слишком тощая.

Это правда, дети в школе часто говорили то же самое.

— Я была такой же тощей, как ты, — добавила Нелл. — Знаешь, как отец называл меня?

Кассандра пожала плечами.

— Везучие ножки. Везучие — потому что не переломились пополам.

Нелл принялась снимать чашки с крючков, прибитых к старомодному шкафчику.

— Чай или кофе?

Шокированная Кассандра покачала головой. Хотя в мае ей исполнилось десять, она все еще была маленькой девочкой и не привыкла, чтобы ей предлагали взрослые напитки.

— Фруктового сока или шипучки у меня нет, — предупредила Нелл, — и вообще ничего такого.

К девочке вернулся дар речи.

— Я люблю молоко.

Нелл моргнула.

— Молоко в холодильнике, я его покупаю для кошек. Бутылка скользкая, так что не урони на пол.

Когда разлили чай, мать велела Кассандре не путаться под ногами. Она сказала, что день слишком ясный и солнечный и нечего девочке сидеть взаперти. Бабушка добавила к этому, что можно поиграть в подвале, но только ничего не трогать. И уж конечно, не заходить в квартиру внизу.

Стояла несусветная австралийская жара, и дни, казалось, следовали друг за другом без промедления. Вентиляторы лишь гоняли туда-сюда горячий воздух, цикады оглушительно стрекотали. Даже дышать было тяжело, оставалось лишь лежать на спине и ждать, пока пройдут январь и февраль, пронесутся мартовские грозы и наконец хлынут первые апрельские дожди.

Но Кассандра не задумывалась об этом. Она была ребенком и обладала детской стойкостью к причудам климата. Девочка закрыла за собой дверь-ширму и пошла по дорожке в задний сад. Цветы красного жасмина облетели и жарились на солнце, черные, высохшие и сморщенные. Она шла по ним туфлями. Ей даже нравилось видеть эти цветочные оспины пятен на светлом бетоне.